— Хрен с вами со всеми, — пророкотал голос дяди Дэвида. — Дональд изменил правила в середине игры! Превратил ее в какой-то недопеченный романчик, лишь бы получить возможность перекинуть через колено и выпороть моего постреленка племянника. Хотя порку-то он более чем заслужил, не спорю.

— Что ж, это и тебе давало полшанса, — сказала Нэнси. — Но ты проиграл по всем статьям, и сам это понимаешь.

— Ха! Вы меня еще плохо знаете. Будете мне грубить, я устрою следующий тур в Ливане, поймете тогда, почем фунт лиха.

— Как ты станешь объясняться со своей конторой? — спросил Хэмфри.

— А никак. Ну, потратил немного денег на слежку за Штефаном. Слетал пару раз в Зальцбург. Активизировал в Будапеште Слесаря. Ленивому прохвосту давно уже следовало врезать сапогом по заднице. Кому от этого стало плохо? Весь мир знает, Дональд, что ты — мой Мориарти. Начальство позволяет мне время от времени вгрызаться в тебя, просто чтобы задобрить сидящую во мне бешеную собаку. Я так думаю, им приятно сознавать, что и во мне присутствует нечто человеческое.

— А когда вы начнете следующую игру? — спросил другой Сабо.

— Мы стараемся, чтобы каждая продолжалась года два-три, — ответил Трефузис. — Как любое другое из достойных человека занятий. Потом отдыхаем с годок, прежде чем приступить к новой. Мы с Дэвидом вечные противники, а помощников себе набираем по собственному усмотрению. Я почти всегда привлекаю Хэмфри и Элен, Дэвиду нравится использовать Дикона. Я — шпион, а Дэвид — ловец шпионов.

— Дональд придумывает сценарий, а я должен его остановить. Что я и сделал в семьдесят четвертом.

— Дэвид вправе использовать все средства своей Службы, но на свой страх и риск.

— На твой тоже, давняя любовь моя, — произнес Дэвид. — То, что ты теперь обратился в грязного сортирного прохиндея, для меня, смею сказать, своего рода победа.

— Это верно, — заметил Саймон. — Ты едва не угодил в тюрьму, Дональд.

— Да, готов признать, оборот непредвиденный, впрочем, такие фокусы лишь сообщают дополнительный блеск репутации стареющего преподавателя, тебе так не кажется?

— Ты не мог бы что-нибудь предпринять на этот счет, Дэвид? — спросила леди Элен. — Сказать словечко кому следует, добиться пересмотра свидетельств, уговорить полицейского, который его арестовал, отречься от своих показаний… все что угодно?

— Разумеется-разумеется, — благодушно пророкотал голос дяди Дэвида.

— Право же, Дэвид, никакой необходимости…

— Простите, а когда вы все это затеяли?

— Когда закончились настоящие игры, — ответил Дэвид. — Лет двадцать назад жизнь в Разведке стала тусклой, чрезмерно помпезной, убогой и нелепой. Отличная у вас рыба по-провански, Боб.