Дело в том, что, увидев сегодня утром, что бичевания Иисуса иудеев не удовлетворили, Пилат, подписывая смертный приговор Ему, вдруг подумал о том, что даже очень слабые физически люди на кресте могли продержаться и день и ночь. Сегодняшняя казнь продлится всего лишь около шести часов, и значит, все трое распятых будут еще живы, и палачу придется перебить им голени мечом, чтобы прекратить казнь. Пилат пошлет на Голгофу к этому часу своего врача и друга Леандра, дабы он от имени прокуратора проследил, чтобы двум разбойникам перебили голени, а Иисуса аккуратно и осторожно сняли с креста. Леандр должен лично сопроводить в крытой повозке Иисуса в постоянную резиденцию Понтия Пилата в Кесарии Стратоновой и уже в дороге начать лечение Его ран. К Пилату он должен послать гонца со словом: «Исполнено», а затем начальник личной прокураторской охраны должен доложить все подробности Пилату. Всё это нужно было провернуть без свидетелей, поэтому Леандр должен быть на Голгофе перед закатом солнца, когда все иудеи уйдут в город готовиться к праздничной ночи, а солдаты в оцеплениях станут невнимательными, поняв, что казнь окончена. В своих же людях Пилат был уверен и очень надеялся на Леандра.

Меж колонн показалась полная, еще белая и прозрачная луна; балкон пылал оранжевым огнем уходящего солнца. Пилат сидел в кресле в томительном ожидании, но как он ни был занят своими мыслями, его всё же удивили крики и шум с улицы. Он поднялся с кресла и вдруг остановился: меж колонн на него глядела не белая, а кровавая полная луна. Внутри Пилата все так и оборвалось и пронеслась тревожная мысль: «Беда». Пересилив себя, он все же выглянул на улицу, потому что крики с нее не прекращались. Никогда не будет в этом городе порядка! Пилат прислушался, стараясь разобрать слова, и услышал следующее: «Это невозможно. Занавес в Храме. Сверху донизу, словно ножом разрезали. А погребенные… давно умер, и вдруг идет, приветствует». В Храме – и во дворах, и в самом здании – мелькали встревоженные люди с факелами. Крики на улицах продолжались. «Бред какой-то, – подумал Пилат и возвратился к креслу. – Город сумасшедших!»

До него донесся топот копыт – это возвратилась сирийская ала, – и стук и грохот повозок. «Что же нет гонца?» – расстроенно думал Пилат. Тут он услышал стук сандалий о ступени. Пилат внутренне вздрогнул и сердце его часто застучало. Он обернулся к выходу и увидел, что на балкон вошел какой-то человек и остановился в пламени заката, как грозный и величественный посланник иных миров.

– Наконец-то, – измученным голосом воскликнул Пилат, бросаясь навстречу вошедшему.