Лишь тогда наступит свет. А ведь свет был так близок сейчас в Иудее. Ведь Иисус уже пришел на землю, Он и есть Свет, Спасение и Жизнь…

…Иуда лишь чувствовал, что совершается что-то непонятное для его разумения, что-то грандиозное, чего никак нельзя объять человеческим разумом. Вдруг стало темно. Иуда поглядел в небо и увидел, что тяжелая страшная туча накрыла собою каменистую долину с Голгофой и великий город, и ночь наступила среди дня. Небесный огонь упал на город, и сотряслась земля, на которой он построен, от грозного удара. Иуда вздрогнул и нервно закрыл руками свою голову и лицо, чтобы не видеть, как сверкают в темном небе небесные костры. Напуганные жители Иерусалима и паломники, пришедшие в город к празднику, заторопились обратно в город, а хлынувший ливень смыл остатки толпы, глядевшей на казнь. И остались под ливнем три креста с осужденными, двойное оцепление из римских солдат, снявших свои шлемы и накинувших на головы огромные капюшоны своих плащей, и Иуда, спрятавшийся от потоков грязи за большим камнем. Теперь уже он не боялся молний, даже, может быть, желал себе смерти и смело Иуда взирал на небесный огонь. Но взгляд его все время возвращался к среднему кресту на Голгофе. А город совсем исчез в серой пелене, словно и не существовал он никогда на свете, а была только огромная каменистая долина и эта серая пелена. Ветер бушевал, меняя свое направление, он дул то с юга, то с запада, и покорно подчинялась его капризам небесная вода.

Но ливень оказался недолгим, постепенно он редел, не так часто сверкали молнии и грохот грома реже тревожил слух. Ветер уносил тучу к северу. И видны стали мокрые, темно-серые стены города, только что родившегося из водяной завесы. Туча ушла, снова выглянуло солнце. Пахло мокрыми камнями, сырой землей, и дышать после грозы стало легче.

Легионеры в оцеплениях сняли тяжелые мокрые плащи и одели шлемы, но с места так и не сдвинулись, а палачи и их помощники вновь переворачивали на колеса повозки, под которыми они прятались от ливня. Распятые на крестах по-прежнему подтягивались, упираясь ногами в маленькую перекладину для ног, чтобы вдохнуть воздух в тесную грудь. При этом они причиняли себе невыносимую, на грани шока, боль в пробитых гвоздями руках и ногах. Всё было в этой казни мучительно: сначала зазубренными граненными гвоздями пробивали, дробя кости, перебивая нервный узлы, руки и ноги, и крики осужденных оглушали палачей, затем, когда над землей с помощью толстых крепких веревок поднимали крест, крики прекращались, так как осужденные начинали задыхаться. Но сила жизни, желание жить и в страшных муках на кресте, заставляли повешенных, упершись пробитыми гвоздями ступнями в перекладину для ног, подтягиваться вверх, причиняя себе немыслимую боль в пробитых руках и ногах, чтобы освободить грудь, глотнуть воздуха и продлить свою жизнь еще на несколько секунд до следующего вдоха. И так некоторые осужденные жили на кресте до трех суток, а единицы выдерживали и больше.