— Вероятно, все кафе на один лад.

Я покачал головой.

— Лучше, когда они пустые. А в этом чертовом заведении человека охватывает комплекс неполноценности. Приятнее посидеть в каком-нибудь баре.

— В баре? А разве бары бывают открыты днем?

— Я знаю один такой бар, — сказал я. — Правда, там очень тихо. Если это вас устраивает…

— Иногда, пожалуй, устраивает.

Я посмотрел ей в глаза, не сразу поняв, что она имеет в виду. Вообще я не против иронии — если, конечно, она не в мой адрес. Но теперь совесть моя была почему-то нечиста.

— Тогда идемте.

Я окликнул кельнера.

— Три двойных коньяка! — заорал этот жалкий неудачник таким голосом, будто хотел докричаться до посетителя, уже лежавшего в гробу. — Три марки тридцать пфеннигов.

Девушка обернулась ко мне.

— Три коньяка за три минуты! Вот это темп!

— Два были выпиты вчера.

— Нет, каков врун! — прошипела мне вслед пышнотелая дама. Она слишком долго молчала, и наконец ее прорвало.

Я повернулся к столику и поклонился.

— Благословенного вам Рождества, милые дамы!

Затем я быстро пошел.

— Вы что, поссорились с ними? — спросила девушка уже на улице.

— Да ничего особенного. Просто я обычно произвожу неважное впечатление на хорошо обеспеченных домохозяек.

— И я тоже, — ответила она.