Флоранс взяла медальон, внутри которого лежали две фотографии. Взглянув на снимки, она недоуменно посмотрела на Антона.

– Разве ты не видишь? – спросил он. – Младенец на правом снимке – это ты, а на левом – я.

Над головой весело щебетали птицы.

– Я думала, на обоих снимках ты, – едва сдержав слезы, сказала она.

Антон покачал головой:

– В раннем детстве мы выглядели как близнецы. Ты никогда не задумывалась, почему ты не похожа ни на мать, ни на отца?

– Я знала, что Элен пошла в отца, а Элиза – в маман. Я думала: должно быть, я похожа на свою английскую бабушку. Правда, я никогда ее не видела. Она умерла еще до моего рождения, а теперь… Теперь у меня нет никакой английской бабушки.

Антон смотрел на нее. Флоранс видела, сколько нежности и сочувствия в его глазах. Ей нужно постоянно напоминать себе, что Антон и Фридрих – хорошие люди. И все равно для нее было шоком узнать, что она дитя врага.

– Мы и сейчас очень похожи. Правда?

– Наверное. Хотя раньше я этого не замечала.

Флоранс увидела юркую рыжую белку, скачущую по стволу ближайшего дерева. Антон посмотрел туда же.

– Какое разнообразие жизни в этих лесах, – сказал он.

– Нам так нужны обильные дожди.

Ей хотелось расспросить Антона, а не болтать о пустяках, но ничего не получалось. Действительно ли она хочет узнать о его жизни? Может, тогда случившееся станет более реальным? Но ей не хотелось такой реальности. Ей хотелось проснуться и убедиться, что все это было сном.

– Раньше мне хотелось верить в лесных фей. А теперь я в них не верю.

– Что изменилось?

– Жизнь, я так думаю.

В глубине леса воздух еще сохранял влажность. Флоранс вдыхала запахи листьев и земли. Ветер шевелил кустики зеленых папоротников. Ее сердила собственная трусость. Решив, что потом будет себя корить за упущенную возможность, она спросила Антона, какой была его мать.

– Веселой, доброй, благожелательной, – ответил он. – Она всегда улыбалась.

– Должно быть, ты скучаешь по ней.