– Почему в Тюильри вечерами яблоку негде упасть? Наверное, это просто отток посетителей из Лувра?

Жюль не мог одновременно беседовать и читать, поэтому он выглянул поверх меню и ответил:

– Отчасти так и есть. В этом районе мало парков. Туристы, которые не посещали Лувр, приходят сюда после прогулки по городу. Да и парижане продолжают традиции своих предшественников. Одни, очень немногие, совершают анахронические променады с предками-аристократами. Другие – расхаживают гордо по владениям короля, которого они обезглавили. Во времена революции простому люду страсть как хотелось поглазеть на жилище короля. Ничего не изменилось с тех пор. А вы из которых?

– Думаю, я бы прогуливалась, как ничтожный павлин, конечно с глупым видом. А вы?

– Мы нездешние.

– А откуда ваши предки?

– Из Германии, Голландии, точно не знаю, революция была давненько. Все семейные архивы, все наследие были потеряны во время войны. Да это и не важно.

– Важно.

– Нет, если сравнить с другими потерями.

Они заказали суп, хлеб, сыр, вина брать не стали.

– Принесите «Перье», – попросил хозяина Жюль и посмотрел на Элоди, которая заказала то же самое, когда Жюль заметил, что «Бадуа» солоновата.

– Вино вы не пьете?

– То, что я должен вам сказать, я скажу без вина, с которым, конечно, было бы не так трудно. Но это должно быть трудно, потому что должно быть ясно и определенно.

– Порой вода лучше вина, – сказала она и огляделась. – Туристы сюда не заглядывают?

Посмотрев в направлении владельца ресторана, Жюль объяснил:

– Он не включает свое заведение в путеводители и справочники. Как ему это удается, понятия не имею, но это почти домашний ресторанчик. Я всегда предпочитал рестораны поскромнее. Они словно женщины в форме. Одежда может быть прекрасным обрамлением красоты, но когда женщина надевает форму – военную, полицейскую, медсестринскую, единственное, что имеет значение, – это ее лицо, и тогда ты видишь истинную личность, свободную от яркого оперения. Хотя, должен признать, иногда крой и пошив одежды придают женской красоте неповторимый шарм, просто дух захватывает.

Лицо Элоди раскраснелось от солнца, на ней было темно-синее платье с белым кантом. Жюль никогда не улыбался на фотографиях, ему казалось, что, улыбаясь, он выглядит идиотом. Но когда улыбалась Элоди – он видел ее фотографии на афишах концертов камерной музыки в билетных кассах и киосках Города музыки, – она выглядела не просто красивой, она была роскошна.

Как тонущий пловец хватается за бортик бассейна, так и Жюль уцепился за ресторанную тему. От Элоди не укрылось, что, говоря о красоте женского лица, он не сводил с нее глаз, и она чувствовала, что сама чуть ли не сияет.