– Мы еще посмотрим, – сказал Нерваль, заводя мотор. – Посмотрим, что скажет министр. Уверен, именно он ваш работодатель, хотя он настолько выше по рангу, что наверняка никогда и не слыхал о вас.

– Он тоже может валить нафиг, – сказал Арно.

Нерваль попытался закрыть дверцу, но Дювалье ее задержал, выволок Нерваля из машины, прижал к задней дверце и ударил его кулаком в лицо – и вполовину не так сильно, как мог бы.

– Передай от меня министру это сообщение. И если я еще раз тебя увижу, то пристрелю. – И он впихнул наконец-то утратившего лоск и спесь Нерваля обратно в машину.

После того как «пежо», визжа тормозами, рванул по улице, Арно поинтересовался восхищенно:

– Вот как это делается в Марселе?

– Ага.

– Я слыхал.

– Приходится.

* * *

Уже стемнело, время шло к ужину, все проголодались, когда посетители оторвали его от сочинения музыки, и Жюлю пришлось принять их в своей квартире, а не в кабинете Шимански. Но ему было все равно, потому что поцелуй Элоди его не отпускал.

Они подумали, что он блаженный святой, потому что в этот редкостный момент вид у него был просветленный, как у тибетского монаха. Жюль предложил им еду и напитки. Арно и Дювалье вежливо отказались. Он объяснил им, что выстроил эту студию, чтобы иметь место для уединения. Не хотят ли они пойти наверх? Нет, сказали они, это не обязательно. Детективы чувствовали какой-то подвох, потому что он и соответствовал профилю, и нет. Они уже исключили почти всех остальных членов гребного клуба. Конечно, это только усилило подозрения, хотя и не должно было.

– Мы расследуем происшествие, – сообщил Арно, – и хотели бы задать вам несколько вопросов.

– Ну конечно, а что за происшествие?

– Мы вернемся к нему чуть позже.

– Это несколько странно.

– А мы зайдем издалека, – объявил Дювалье.

– Ну, издалека так издалека, – ответил Жюль. – У меня куча свободного времени – весь вечер. И весь день. Что пожелаете. Поужинаем, сыграем в боулинг.

Он ликовал.

– У вас счастливый вид.