Отец проходит мимо меня, даже не посмотрев в мою сторону. Мною снова начинает овладевать чувство ненависти к этому человеку.

Я захожу в ванную, Нэнси идет следом за мной.

– Вот вещи. Если что-то понадобится, зови, – Лоренс закрывает дверь.

Передо мной весит небольшое круглое зеркало. Я всматриваюсь в свое отражение и поражаюсь тому, как ничтожно я выгляжу. Холодный взгляд, на лице капли крови, кожа аж зудит от грязи. Я начинаю тяжело дышать, и каждый вздох отражается сильным отголоском боли. НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ себя. Ненавижу каждую частичку своего тела. Во мне просто кипит ярость, смешанная с болью. Я сжимаю ладонь в кулак и с громким криком ударяю кулаком в зеркало. Маленькие осколки впиваются мне в руку, и новая боль доставляет мне небывалое удовольствие. Благодаря ей я снова забываюсь. Но потом мое сознание вновь возвращается ко мне. Я падаю на пол, и теперь все мои эмоции выливаются наружу. Я реву. Снова реву, держась за кисть, обтекающую кровью.

В ванную забегает Нэнси.

– Господи, Глория! – она падает на колени около меня, берет мою окровавленную руку и пытается ее максимально сжать, чтобы остановить кровь.

– Ну, что ж ты творишь с собой, а? Глупенькая.

Я утыкаюсь лбом ей в плечо и чуть ли не вою. Внутри себя я кричу: «Остановись, Глория! Попытайся принять все, как есть». Нэнси вытирает слезы с моих щек.

– Вставай, – она включает воду и промывает мою рану, – раздевайся, я помогу тебе помыться.

И в этот момент я понимаю, какая же я дура. Я столько всего наговорила Нэнси, а она несмотря на это возится со мной, как с маленьким ребенком, не жалея себя. Со мной так родная мать себя не вела, как Нэнси.

Она помогает мне снять с себя одежду. Теперь я стою совершенно голая перед ней, и она с ужасом смотрит на меня.

– Боже… да на тебе же живого места нет.

– …я сама помоюсь.

– Хорошо, но я все равно останусь здесь, а то мало ли что еще может случиться.

* * *

С трудом расчесываю мокрые волосы перебинтованными руками. Боль от ударов сковывает каждое мое движение, но я уже к этому привыкла. Уже несколько минут я стараюсь не плакать. Пытаюсь думать о чем-то поверхностном. Например, будет ли сегодня вечером дождь или как выглядят постояльцы из соседнего номера. И тут я вспоминаю об Алексе. О том, как он научил меня восхищаться мелочами жизни. Получать удовольствие от всего, что меня окружает. «Ты его больше никогда не увидишь, Глория», – проносится у меня в голове. Снова хочется потерять самообладание и реветь. Хочется выплакаться окончательно. Но на этот раз я сдерживаю себя.