– Глория, – слышу я голос Нэнси из соседней комнаты.

Я открываю дверь и вижу небольшой стол, заставленный от края до края огромными подносами с едой.

– Садись, тебе нужно подкрепиться.

– Я не хочу есть.

– Да ты же еле на ногах стоишь.

Я пропускаюее слова мимо своих ушей и снова направляюсь в комнату.

– Стоять! – резким тоном говорит отец.

Я останавливаюсь и слышу, как он подходит ко мне.

– Повернись ко мне, – я следую его команде, – ты что думаешь, что мы будем возиться с тобой? Жалеть тебя каждую секунду?!

– Дэвид… – говорит Нэнси.

– Помолчи! – его взгляд пронзает меня насквозь, – нет, моя дорогая. Мне надоело с тобой нянчиться. Все, что сейчас с тобой происходит – это целиком твоя вина, и не нужно делать из себя невинную жертву! А теперь быстро села за стол и поела, мы что, зря на тебя деньги потратили?!

«Держи себя в руках, Глория. Держи себя в руках». Я сглатываю и шагаю вперед, к столу. Беру тарелку с едой, разворачиваюсь и делаю шаги к моей комнате.

– Ты уйдешь только тогда, когда я тебе скажу, – я останавливаюсь, – а теперь запомни кое-что, еще одна твоя такая выходка, и я сделаю все, чтобы ты села за решетку. Я не стану нанимать тебе адвоката и подпишу все, что мне предложат. Если ты хочешь до конца сломать свою жизнь, я тебе это устрою, – я уже собралась вновь развернуться и уйти, как он хватается за мое плечо и сжимает его так, что мне чуть дыханье не перехватило.

– Ты поняла меня?! – …поняла, – его кисть разжимается.

Я чувствую, что вот-вот взорвусь. Я так надеялась, что за время моего отсутствия он хоть что-то поймет и немного изменится. С горечью признаю, что я вновь ошиблась.

– А теперь ты меня послушай, папочка. Если ты еще раз хоть пальцем до меня дотронешься – ты об этом очень сильно по жалеешь, – я хватаюсь за его лицо и ногтями впиваюсь ему в кожу, – я уже не та маленькая девочка, которая не может за себя заступиться. Понял? Ты понял меня или нет?!!

Он молчит. Я убираю свою руку от него. На его щеках остались несколько небольших царапин от моих ногтей.

– Приятного аппетита, – говорю я и теперь уже без всякого напряжения иду в комнату.

* * *

Ни единая крошка в рот не лезет, хотя я ничего не ела со вчерашнего дня. В глубине души, когда еще ничего этого не произошло, я надеялась, что дома, во Флориде, меня ждут. Что отец понял, насколько я ему дорога. Но, как оказалось, совсем ничего не изменилось. Меня всюду разыскивали лишь по нужде. Отец поступил так, как должен был поступить любой родитель. Но не потому, что я ему нужна, я его единственная дочь и со мной может произойти что-то страшное, а лишь потому, что так нужно. Все мои надежды превратились в осколки.