Все началось с сообщения на автоответчике. Звонили из сервиса: Питер не явился на техосмотр своего автомобиля. Нужно ли назначить новую дату? Когда Льюис прослушивал сообщение, Лейси дома не было. Он как-то машинально перезвонил, а теперь, не успев осмыслить, что делает, явился в сервис к назначенному времени. Вышел из машины, передал ключи заправщику.

– Вы можете подождать в офисе, – сказал ему тот. – Выпейте кофейку.

Льюис налил себе чашку кофе, добавил три кусочка сахара и много молока, как сделал бы Питер. Потом сел и вместо потрепанного «Ньюсуика» взял журнал «Геймер». «Раз, два, три», – сосчитал он про себя, и, как по команде, заправщик вернулся в контору:

– Мистер Хоутон, у машины, на которой вы приехали, техосмотр заканчивается только в июле.

– Я знаю.

– Но вы… зачем-то назначили время…

Льюис кивнул:

– Той машины, которую вы должны были осматривать, у меня сейчас нет.

Ее забрали полицейские. Вместе с книгами, компьютером, журналами Питера и бог знает чем еще.

Заправщик посмотрел на Льюиса так, как смотрят на собеседника, когда понимают, что разговор выходит за рамки здравого смысла.

– Сэр, – сказал он, – мы не можем проверить машину, которой у вас нет.

– Конечно. – Льюис положил журнал на столик и разгладил мятую обложку, потом потер ладонью лоб. – Дату и время осмотра назначил мой сын. Я приехал вместо него.

Заправщик кивнул и медленно попятился:

– Хорошо… Тогда машина, на которой вы приехали, просто постоит там, снаружи…

– Я хотел, чтобы вы знали, – сказал Льюис мягко. – Он прошел бы осмотр.

Однажды, когда Питер был еще маленьким, Лейси отправила его в любимый летний лагерь Джоуи. Он располагался на противоположном берегу реки, в штате Вермонт, у озера Фэрли. Там ребята катались на водных лыжах, учились ходить под парусом, совершали ночные прогулки на каноэ. В первый же вечер Питер позвонил и стал умолять, чтобы его забрали домой. Лейси готова была тут же сесть в машину и ехать за ним, но Льюис ее отговорил: «Пусть потерпит. Ему полезно. Будет знать, что он не маменькин сынок».

Лейси увидела Питера только через две недели и сразу заметила в нем перемены. Он подрос, окреп. Но это было не все: что-то изменилось в его глазах. Как будто в них дотла догорел какой-то огонек. Питер посмотрел на мать настороженно, по-видимому решив, что она ему больше не союзник.

Теперь она улыбалась, делая вид, будто не замечает ни резкого свечения люминесцентной лампы, ни красной разделительной черты на тюремном полу, а он, ее сын, смотрел на нее так же, как тогда, после детского лагеря.