– Когда вы смотрите в глаза своего ребенка, – сказала Лейси мягко, – вы видите все то, о чем мечтаете, а не то, чего бы вы не пожелали и врагу.

– Вы находили какие-нибудь признаки того, что Питер готовится совершить преступление?

По щеке Лейси покатилась слеза.

– Нет.

Голос Джордана смягчился.

– А вы искали, миссис Хоутон?

Лейси вспомнила, как прибиралась в столе старшего сына и как выбросила в унитаз наркотики, найденные в одном из ящиков.

– Нет, – призналась она, – не искала. Я думала, так будет лучше. После смерти Джоуи я больше всего хотела сохранить с Питером хорошие отношения: не вторгаться в его личное пространство, не ссориться с ним, оберегать его от той боли, которую могут причинить ему другие. Я хотела, чтобы он как можно дольше оставался ребенком. – Лейси подняла заплаканное лицо. – Но родителям это неподвластно. Работа родителей – помогать ребенку расти.

Из глубины зала донесся шум: какой-то мужчина встал, чуть не опрокинув телекамеру. Раньше Лейси его не видела. Это был лысеющий брюнет с усами. Глаза у него горели.

– Знаете что?! – выпалил он. – Моя дочка Мэдди уже никогда не вырастет. И ее дочь тоже, – он указал на женщину, сидевшую рядом. – И его сын. Сука ты проклятая! Если бы ты делала свою работу лучше, я бы не лишился моей.

– Сэр! – сказал судья, постукивая молоточком. – Сэр, я прошу вас…

– Ты родила монстра! Чертова монстра! – выкрикнул мужчина, когда приставы схватили его за плечи и потащили к выходу из зала.

Однажды Лейси принимала младенца, у которого не было половины сердца. Родители узнали об этом заранее, но решили не прерывать беременность, чтобы провести со своим ребенком хотя бы несколько секунд. Передав новорожденную в руки матери и отца, Лейси почувствовала себя не в силах смотреть на их лица. Сделав для девочки все, что было возможно, она отошла в угол и оттуда наблюдала первое и последнее движение крошечного синего тельца: новорожденная замедленно, как космонавт в невесомости, шевельнула кулачком, а потом пальчики один за другим разжались и она застыла. Сейчас Лейси вспомнила эти пальчики, вспомнила, как ребенок навсегда ускользал из рук родителей.

– Прости! – произнесла она одними губами, повернувшись к Питеру, и, закрыв лицо обеими руками, зарыдала.

Как только судья объявил перерыв и присяжные гуськом покинули зал, Джордан заявил:

– Ваша честь, защита просит о заслушивании. Мы ходатайствуем о признании судебного разбирательства недействительным.

– Как удобно! – сказала Диана, и, хотя она стояла спиной к нему, он почувствовал, что она закатила глаза.