– Я… я… не смел.

Филипп как-то невольно прошептал это слово, опустил голову от стыда за свою слабость и несколько минут хранил молчание.

Аллиага изумился страшной перемене и бледному лицу Филиппа.

Король поднял на него глаза, в которых навертывались слезы; Аллиага упал на колени и воскликнул:

– Государь, говорите, что с вами, если я не могу помочь, так по крайней мере умру за вас. Доверьтесь и располагайте мной, Ваше Величество.

– Я очень несчастлив, Аллиага! – отвечал король. В самом деле, со времени отъезда духовника Филипп только и думал, что о герцогине Сантарем, предавался только своей любви и скорби. Лерма между тем управлял по своему желанию. Король объяснил Аллиаге, что к нему никто не входит, кроме Лермы и еще двух преданных друзей: герцога Уседы и графини д’Альтамиры. Аллиага при этих словах побледнел. – Они советовали, – продолжал король, – отказаться от этой любви к мавританке, но ты видишь, что я люблю ее, меня терзает моя страсть.

– Я пришел прекратить эти терзания и возвратить вам рассудок, Ваше Величество, – сказал Аллиага. – Забудьте о герцогине Сантарем, видеть ее уже нет надежды!

И он рассказал королю все подробности поисков, которые остались бесполезными.

Бедный король зарыдал, но, увидав Аллиагу, стоявшего в отдалении и погруженного в глубокую думу, он подбежал и обнял его.

Аллиага плакал об Аихе; он один понимал любовь и скорбь короля, зато с этой минуты он сделался ему совершенно необходим. Король объяснил ему, что получил известие, что тело Великого инквизитора бросили в самый лагерь дона Августина, и это приводило его в большое беспокойство. Аллиага подумал, что Педральви не сдержал своего слова. Король также сказал, что вместо Сандоваля хотят назначить Рибейру Великим инквизитором.

– И вы подписали повеление? – спросил Аллиага.

– Он уже отправлен в Валенсию и не хочет давать еретикам никакой пощады.

– В таком случае он нам враг! – возразил Пикильо. – Он поклялся истребить всех, а если Аиха воротится…

– Правда, правда! – вскричал Филипп с ужасом. – Но тебя здесь не было, мне не с кем было посоветоваться. Лерму я ненавижу, я даже боюсь его, – прибавил он шепотом.

– Боитесь, Ваше Величество! – вскричал Аллиага. – Вы боитесь вашего министра?

– Да, да, – сказал Филипп шепотом, – я только тебе могу в этом признаться, он отравил королеву, отец Жером объявил мне это под клятвой.

– Жером! – повторил Аллиага, смяв под одеждой донос иезуитов.

– Мне также намекала об этом графиня д’Альтамира и герцог Уседа. Она также просила меня заменить герцога Лерму, отдав место сыну его, Уседе.