Шарль поднялся, подошел к окну и посмотрел на мокрый бульвар.

– Вы что, издеваетесь? – заорал министр. – Вы не находите, что у нас и так много неприятностей с этими остолопами, которые вообще не понимают, что к чему, а вы тут нам пропихиваете закон, который является чистой провокацией!

– Но, но, но…

– Что «но, но, но»? Вы подумали, что́ может произойти, если мы начнем обсуждать ваше идиотское предложение? У нас половина страны вышла на улицу, вы хотите, чтобы к ней присоединилась и вторая половина? – Министр бросил на стол листки, которыми так гордился Шарль. – Я зарою этот закон в землю – и вас вместе с ним. Через два дня ваша комиссия прекратит свое существование. Подите вон, рыцарь без страха и упрека!

– Как это?

– Мы создали эту комиссию в тот момент, когда она была необходима. Потребность исчезла, и комиссия тоже исчезнет.

– По какому праву?

Шарль кричал. В кабинете министра такое случалось нечасто, но времена были трудные для всех.

– Ах, право…

– Эта комиссия будет существовать, пока сама не вынесет свое окончательное заключение!

– Это уже сделано. Вы в прошлом месяце, в августе, подали отчет, он сойдет за окончательное заключение. Комиссия замечательно выполнила свою задачу, через несколько дней вы получите наши поздравления. И благодарность.

Для Шарля это было шагом назад. Оставаться депутатом после того, как он являлся председателем этой комиссии, практически невозможно. Его несостоявшийся зять отправится искать себе лучшего будущего подальше от семьи Перикур. Половина проблем его дочерей, которую он полагал решенной, – бракосочетание Розы – вновь становилась целой проблемой.

Все это представлялось ему весьма досадным, однако, самое главное, правительство собиралось лишить его всего, что стало его жизнью. Миссии. Его борьбы. Не смейтесь, именно так он понимал происходящее.

Эта комиссия стала вершиной его карьеры, и он никому не позволил бы отнять ее, но не видел возможности это сделать. Напрасно он величаво вздергивал подбородок, заявляя восхищенному и ошеломленному Альфонсу, что «его ничто не сломит», чувствовал он себя очень одиноко и уже спрашивал себя, чем все это закончится. Он засунул руки в карманы. Нет, мы еще посмотрим, сказал он себе, я…

– Папа?

Обеспокоенная Роза просунула голову в дверь.

– Да?

– Маме нехорошо.

Шарль вздохнул и пошел к двери. Ортанс лежала на диване, она, как всегда, держалась за живот, и Шарль не видел в этом ничего особенного. Разве что жаловалась сильнее. Да, действительно, живот вздут чуть сильнее обычного, но, в конце-то концов…