Она указала ему на клочок бумаги:

– Там есть и другая цифра… Да-да, переверните листок.

– Дьявол! А вы действуете напрямик!

– Да и вы тоже, если верить вашим счетам…

– Но какие у меня гарантии, что вы на этом остановитесь?

– Мое слово, Жюль! Слово Перикуров… если вы полагаете, что оно еще чего-то стоит.

Гийото, казалось, приободрился.

– Надеюсь, вы не рассердитесь на меня, если я позволю себе настаивать на срочности дела. Оставьте мне конверт в приемной, ну, скажем, завтра с утра? Ну что же, не буду вам больше досаждать, я и так уже злоупотребила вашей любезностью.

– Думаю, вы можете нас оставить, Робер…

Он удивился:

– Да ну? Как это?

Мадлен этот парень нравился. Умом он не отличался и на все реагировал с непосредственностью семилетнего ребенка, это было привлекательно. Единственное, что утомляло, так это необходимость все ему объяснять. На этот раз она не имела такого желания.

– Робер, идите поиграйте на бильярде, делайте что хотите, но позвольте нам спокойно побеседовать, прошу вас.

Робер всегда восхищался Мадлен. Она внушала ему уважение. Он встал, пожал руку Рене Дельга и неохотно покинул помещение.

– Значит, здесь и находится ваш штаб? – спросила Мадлен с улыбкой.

– Если угодно…

Красивый парень, вот увидите, сказала тогда Леонс, он невозможный лентяй, спит целыми днями, уж не знаю, что он делает по ночам, но его считают одним из лучших специалистов по подделкам в Париже. Мадлен встревожилась: вам это Робер сказал? Нет, будьте спокойны!

– Мне нужно переделать рукописные документы.

– Все можно.