— Я знаю, дорогие братья славяне, — сказал он в другом месте, — что, обращаясь к вам с такой речью, я призываю гром на свою голову, но я не боюсь, потому что быть наказанным этим правительством — честь для всякого храброго чеха.

Любой другой оратор в этом месте ударил бы себя в грудь, может быть, один раз, может быть, и два, а если бы не ударил, то наверняка повысил бы голос. Борн же и в грудь себя не бил, и «графский» свой голос не повышал, а, наоборот, на слове «чеха» понизил его, давая понять, что тут — конец предложения и сюда следует поставить точку, прежде чем начать повое предложение с прописной буквы. И публика, слушавшая его, ничуть не сомневалась, что этот человек не боится кары, и ликовала, награждая его овациями, криками славы, а один раз даже понесла его на плечах.

У Борна было более чем достаточно возможностей произносить такие речи: в ту пору весь чешский народ стоял в резкой оппозиции к австрийскому правительству, жестоко разочаровавшись после окончания австро-прусской войны, когда оба государства заключили мир и прусские войска, после недолгой оккупации, покинули Чехию.

Итак, Чехия не подпала под иго Пруссии, как опасался Борн, и мир — по крайней мере с чешской точки зрения — был достигнут недорогой ценой. Австрия потеряла последние свои владения в Италии — Венецию — и должна была уплатить двадцать миллионов талеров военной контрибуции. Король Вильгельм, правда, желал присоединить к Пруссии часть Чехии, но Бисмарк отговорил его. Ему важно было только изолировать Австрию в дипломатическом отношении, чтобы Габсбурги не мешали ему объединять немецкие княжества под прусским скипетром, что и представляло собой следующее звено в политической программе его жизни.

Мир, однако, еще не был подписан, когда представители австрийского правительства уже начали помышлять об ответном ударе, о мести Бисмарку, о возвращении себе главенствующего положения среди немецких государств. Тогда-то император Франц-Иосиф поручил руководство австрийской политикой саксонскому министру барону фон Бойсту, который, правда, не разбирался в австрийских делах, но был известен как давний недруг Бисмарка и его политики. Муж сей однажды уже промелькнул в нашем повествовании, когда он в начале австро-прусской войны поселился вместе с семейством саксонского короля Иоганна в Праге, в отеле «У золотого ангела». Тогда мы сказали, что если несчастный этот дипломат уничтожил родную Саксонию, побудив своего короля соединиться с Австрией в войне против Пруссии, то теперь его ждала еще более роковая задача — уничтожить Австрию.