– Фил поехал к брату в Радсток, – сказала она. – Не знаю, куда он денется потом, мне, в общем-то, наплевать.

– Есть шанс, что ты вернешься к…

– Нет, – быстро ответила она. – Может быть, это звучит глупо, но то, что произошло с театром за последние несколько месяцев, то, что произошло со всеми нами, со всем… это просто… Теперь я – другой человек. Иногда надо все отпустить.

Я кивнул. Машина свернула на главную дорогу. Я обдумывал ее слова, пока мы проезжали мимо знакомых рядов опрятных старых домов с освещенными окнами. Я размышлял о Ханне, сидящей сзади, о том, какой взрослой она показалась мне сегодня, и что грядущие важные решения ей предстоит делать самой. Ей самой, а не мне.

– Иногда нужно все отпустить… – повторила Салли почти про себя, когда мы подъехали к театру.

Здание «Уиллоу три» уже показалось за краем террасы. Потом Салли на миг повернулась ко мне:

– Но иногда этого не делаешь. – Ее улыбка светилась в полумраке машины. – Иногда остаешься и борешься.

У театра были люди. Это первое, что я заметил. Люди толкались у дверей, их было много – не знаю сколько. Сначала я подумал, что это какое-то случайное скопление, спонтанное сборище – покупатели, идущие домой, семьи, направляющиеся в бары и кафе, которые случайно столкнулись в одном месте. Но это было не так. Это была не толпа.

Это была очередь.

Несколько беспорядочная, она начиналась на главной улице и вилась к театру и на парковку, которая, как я увидел, была заполнена. Целые семьи – отцы, матери и дети в пальто и анораках – шаркали ногами и смеялись в вечерних сумерках. Были видны люди в жилетах со светоотражающими полосами, которые, похоже, показывали собравшимся, куда идти, разговаривали с ними и смеялись. Я даже подумал, что узнал одного или двух театральных волонтеров. Мы медленно подъехали, и я проследил взглядом до конца очереди. Я отказывался понимать происходящее, находясь в полном смятении. Очередь вела к главному входу.

– Что происходит? – спросил я.

Я слышал музыку: скрипку, флейту, барабаны. Вглядываясь в толпу, я наконец разглядел у главного входа фолк-группу. Они почему-то одеты в костюмы под старину, как актеры в инсценировке какой-то сказки. Я увидел двух сотрудников театра, которые, медленно идя вдоль очереди, вручали что-то детям. Когда они отходили в сторону, за ними следовал неяркий свет, и я с радостью понял, что они раздают маленькие фонарики. Очередь превратилась в мерцающую процессию.

Кто-то направил автомобиль Салли на последнее свободное место на стоянке прямо перед зданием. Она припарковалась, включила ручник, и несколько секунд мы молчали. Я обернулся к Ханне и увидел, что она тоже с удивлением рассматривает толпу, забыв про лежащий на коленях телефон.