— Ну, это у всех было, — заметил Берия. — И у союзников, и у иностранных рабочих, вывезенных в Германию.

— Но как только заработали комендатуры, — добавил Котиков, — то сразу порядок и дисциплина восстановились. В соответствии с приказом Верховного Главнокомандующего. Расстреляли насильников и грабителей. Около четырех тысяч расстреляли.

— А сейчас как тут? — спросил маршал. — Затихло?

— Народ перешел на бартерные отношения, — поправляя берет, заметила Надежда Павловна. — Продукты в обмен на постельные услуги. Но тут как раз и проблема возникла нешуточная. Венерические болезни везут наши люди из Европы. Более трех с половиной миллионов случаев. Это в пятьдесят раз превысило обычный уровень заболеваний в Союзе. Как немцы не строжились со своими борделями, а все равно распущенность дала себя знать. Что-то около миллиона их солдат переболело триппером и сифилисом.

Лаврентий Павлович вспомнил свою историю с лечением и крякнул. Да, было дело. Но сказал о другом:

— Даже один из денщиков Гитлера — и то заболел. Я читал это в деле о его самоубийстве. Видно, сильно это у них было распространено. Отправил фюрер его лечиться…

— Ну, у нас лечение тоже было. И в полевых условиях применяли такие страшные методы, что не дай бог!..

Посмотрев на физиономию маршала, комендант прервал дальнейший профессиональный монолог доктора:

— Ну, давайте не будем, товарищ полковник! Война кончилась нашей победой. Появились новые лекарства, пенициллин…

* * *

Самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы. Качнул крыльями и лег на курс.

При повороте Берия увидел под крылом зеленую листву деревьев Трептов-парка, разбитый купол Рейхстага, аллею Унтер-ден-Линден с полуразрушенными домами.

Под мерный гул моторов самолета маршал и председатель Спецкомитета потихоньку начал подремывать. А через несколько минут просто «упал» в странный, ни на что не похожий сон.

Как будто он, Лаврентий Павлович, снова в Берлине. Но это уже совсем другой город. Сытый, ухоженный, вальяжный, неторопливый. В нем люди ходят по улицам без опаски, а миллионы автомобилей, словно стада каких-то диковинных разноцветных живых существ, организованно перемещаются от светофора к светофору. И он, Берия, вместе с мурлыкающим, одетым почему-то в «гражданку», краснощеким комендантом Александром Котиковым едет в черном блестящем «мерседесе» в одно место.

Машина неторопливо проезжает через центр с его огромными стеклянными магазинными витринами, красивыми домами и где-то почти на окраине заезжает в широко распахнутые ворота. На просторном дворе стоит несколько дорогих автомобилей каких-то неизвестных Лаврентию Павловичу марок. Они выходят из машины, и улыбающийся Котиков показывает ему на высокое четырехэтажное здание, над крышей которого алеет неоновая надпись «Мужской рай».