— И вам счастья. Бывайте здоровы.

Она улыбнулась, повернулась и пошла к дому. Оглянулась, помахала мне рукой, как-то очень молодо, быстро. Улыбнулась и пошла побыстрее.

Я прошёл до угла кладбищенской ограды, где налево от дороги на Дарьевку шёл проселок, по которому я пришёл в Торжевку. Там, на перекрестке, я сел возле ограды.

Что-то происходило, что-то складывалось вокруг меня этим днём. Время менялось, менялся воздух. Всё менялось и оставалось прежним.

Я достал из сумки ещё тёплые пирожки, которые, конечно же, она спекла для меня на скорую руку.

«Для меня испекла. Специально. Какой же человек один живёт», — подумал я.

Пирожки были невероятно вкусными. Молоко тоже.

Усталость навалилась на плечи. Спину ломило с непривычки. Но на душе было хорошо и просторно.

Я оставил два пирожка и немного молока. Сложил всё в сумку. Снял рубашку, чтобы тёплый ветер обдувал тело. Можно было идти дальше, к трассе.

Солнце уже спряталось за чёрными зазубринами леса за медной лентой Толоки.

Краем глаза я увидел, что кто-то идёт справа, по дороге. В сумраке невозможно было разглядеть черты лица высокой женщины в тёмной одежде.

— Здравствуйте! — поздоровался я. Я со всеми здоровался в тот день.

Женщина вздрогнула, будто очнувшись, и остановилась. Она медленно повернулась ко мне. Просто тёмная тень на фоне догорающего неба. Потом, как-то неловко, неуклюже, словно вспоминая, она молча подняла руку и помахала мне.

Я застыл на месте.

Мир исчез.

Я смотрел на тень.

Потом она показала куда-то за реку, словно что-то объясняя. И покачала головой. Повернулась и беззвучно пошла по дороге к Дарьевке.

Я смотрел ей вслед, пока серый силуэт не растворился в темноте.

И так — тоже бывает.

В небе зажигались звезды. Полоска зари над лесом стала изумрудной.