* * *

А теперь, лежа на диване, ожидая возвращения Ирен, глядя на занимающуюся за окном зарю, Джетни думал о Розмари Билар. Как она повернулась к нему в кровати, как слилась с его телом. Он помнил аромат ее духов, замедленность движений, возможно, обусловленную действием снотворного. Он помнил, как утром она стояла перед ним в костюме для бега, вновь гордая и недоступная, как прогнала его. Он помнил, как она предложила ему деньги, чаевые водителю лимузина, как он отказался их взять. Но почему он оскорбил ее, почему сказал, что ей лучше известно, сколько дают на чай, намекая на то, что, по его разумению, по утрам ее частенько отправляли домой тем же макаром.

Он засыпал и просыпался, засыпал и снова просыпался, прислушиваясь к Кэмбеллу, дожидаясь Ирен. Он думал о своих родителях, оставшихся в Юте. Он знал, что они забыли о нем, наслаждаясь друг другом, вывесив на веревку ангельские штаны, которые никогда не касались их кожи. Если бы он вернулся, им пришлось бы отвлечься друг от друга, выделить для сына клочок своей жизни.

Дэвид Джетни грезил о том, как вновь встретит Розмари Билар. Как скажет, что любит ее. Послушай, скажет он, представь себе, что у тебя рак. Я возьму эту болезнь себе. Послушай, скажет он, если с неба упадет большая звезда, я прикрою тебя своим телом. Если кто-то попытается тебя убить, я приму удар на себя, нож застрянет в сердце, пуля – в теле. Если у меня останется хоть одна капля из фонтана юности, которая позволяет сохранять вечную молодость, а ты начнешь стареть, я отдам тебе эту каплю, и ты навсегда останешься молодой.

Возможно, он понимал, что воспоминания о Розмари Билар подсвечены окружающим ее ореолом власти. Чтобы он молился богу, чтобы он милосердием своим превратил его в нечто большее, чем обыкновенный кусок глины. Он жаждал власти, богатства, красоты, чего угодно, лишь бы не остаться незамеченным для человечества, оставить в памяти след своего присутствия на земле. Он не хотел раствориться без остатка в океане себе подобных.

Чек Хока он показал Ирен. Чтобы произвести на нее впечатление, чтобы она поняла, что есть люди, которые высоко его ценят, раз делают ему такие дорогие подарки. Но произвести впечатление не удалось. Делиться с друзьями Ирен считала обычным делом. Она даже сказала, что Хок, человек далеко не бедный, мог бы расстаться и с большей суммой. Когда Дэвид предложил выдать ей две с половиной тысячи долларов, чтобы она немедленно отбыла в Индию, Ирен отказалась:

– Я всегда трачу только свои деньги, сама зарабатываю на жизнь. Если я возьму твои деньги, ты почувствуешь, что я у тебя в долгу. А кроме того, ты делаешь это для Кэмбелла – не для меня.