— Я хотел бы знать, — продолжал господин Феро, — очень ли печалились господин Николя Бютен с коробейником, когда вчера расставались.

— Так они расстались? — спросил Симон.

— Тебе лучше знать.

— Мне, сударь?

— Вчера вечером, — сказал господин Феро, — Николя Бютен должен был проводить мнимого маляра, в котором вы со Стрельцом признали коробейника.

— Куда проводить? — спросил Симон.

— Как куда? К твоему парому, когда проходила карета с Альп.

— Господин советник, — ответил Симон, — вам что-то не так донесли.

— Что ты хочешь сказать?

— Никуда коробейник не уезжал, и господин Бютена я тоже не видел. У меня, понимаете ли, зрение хорошее, кто садится ко мне на паром — я всех вижу.

— Так-так-так! Значит, не уезжал?

— Нет, сударь.

— Хорошо, — сказал господин Феро. — Теперь так: я тебе ничего не говорил.

— Да, сударь.

— Возвращайся домой. Ты меня не видел, я тебя ни о чем не спрашивал. И пойми: я велю тебе так поступать в интересах несчастного господина де Венаска.

Господин Феро пожал руку остолбеневшему Симону и пошел прочь своим скорым ровным шагом.

Но пошел он не той дорогой, по которой пришел.

Он направился не в Ла Пулардьер, а свернул правее, в сторону Мирабо, а оттуда в Ла Бом.

"Может быть, — думал он, — коробейник отложил свой отъезд, но так или иначе надо удостовериться".

Новый предлог для посещения жилища Николя Бютена придумывать было уже не нужно.