Мужчины вырядились во все праздничное: надели бархатные куртки и штаны, длинные opperstkleed’ы и широкополые шляпы, защищающие и от солнца, и от дождя. Женщины надели черные шерстяные чулки, бархатные открытые туфли с серебряными пряжками; на лбу у них сияли золотые украшения, у девушек — слева, у замужних женщин — справа; еще на них были белые воротнички, шитые золотом алые или же голубые нагрудники и черные шерстяные юбки с широкими бархатными нашивками тоже черного цвета.

Затем Томас Утенхове пошел в церковь и за два rycksdaelder’a^[16] подговорил священника немедленно повенчать Тильберта, сына Клааса, то есть Уленшпигеля, с Таннекин Питерс, на что священник изъявил согласие и тут же получил мзду.

Коротко говоря, Уленшпигель в сопровождении свидетелей и гостей проследовал в церковь и там обвенчался с Таннекин, такой миленькой, хорошенькой, полненькой и славненькой девушкой, что ему страх как захотелось куснуть ее похожие на два помидора щеки. И он ей в этом признался, добавив, что не решается только из благоговения перед ее дивной красой.

Но девушка надула губки и сказала:

— Оставьте меня! Ганс смотрит на вас таким взглядом, что, кажется, вот сейчас убьет.

А девушка, завидовавшая ей, сказала Уленшпигелю:

— Поищи другую. Разве ты не видишь, что она побаивается своего сердечного друга?

Ламме, потирая руки, приговаривал:

— На всех рот не разевай, негодник!

И ликовал.

Уленшпигель смирился и вместе со всеми направил свои стопы назад к усадьбе. Там он веселился, пел песни и пил за здоровье завистливой девицы. И, глядя на них, веселился Ганс, но не Таннекин и, уж конечно, не суженый завистливой девицы.

В полдень, при ярком солнце, овеваемый свежим ветром, увитый зеленью и цветами, развернув знамена, под веселые звуки тамбуринов, свирелей, волынок и дудок, тронулся свадебный поезд.

А в лагере герцога был свой праздник. Разведчики и дозорные трубили тревогу, прибегали один за другим и докладывали:

— Неприятель подходит! Мы слышали барабаны и трубы, видели знамена. Это сильный кавалерийский отряд — его дело заманить нас. Главные же силы расположены, вне всякого сомнения, дальше.

Герцог без дальних размышлений приказал всем военачальникам приготовиться к бою и выслал разведку.

И вдруг аркебузиры увидели, что прямо на них мчатся четыре повозки. В повозках мужчины и женщины плясали, бутылочки у них в руках так и ходили, дудки весело дудели, волынки гудели, свирели играли, барабаны гремели.

Затем свадебный поезд остановился, навстречу ему, привлеченный шумом, вышел сам Альба и увидел в одной из четырех повозок новобрачную и рядом с ней украшенного цветами ее супруга Уленшпигеля, поселяне же и поселянки, спрыгнув с повозок, плясали и угощали солдат вином.