– А может, и проживу, никогда не знаешь наверняка. Просто я думаю: будем ли мы относиться друг к другу, как сейчас?

– Конечно будем, – уверена Ливи.

Одед снова уснул, и она относит его в плетеную колыбель в свою спальню. Дети, вдоволь напрыгавшись, крепко спят на ее кровати.

– Давайте выпьем по бокалу вина Зигги, а? Совсем чуть-чуть?

Покачав головой, Магда указывает на свой живот:

– Я бы выпила апельсинового сока.

Сестры поднимают бокалы и в один голос произносят:

– За маму!

Магда вспоминает тот последний раз, когда видела мать в той классной комнате. Они с дедом упрашивали, чтобы им разрешили пойти с Магдой, куда бы ни отправили ее глинковцы, но она заверила их, что скоро вернется, хотя понимала, что это, скорее всего, не так.

Магда смотрит, как сестры потягивают вино и жуют латкесы. Она осознает, что тогда отсрочила страдания матери, не более того. Небольшое проявление доброты, и то же самое связывает сестер и сейчас: мелкие проявления доброты и заботы. Им не надо больше обновлять договор о взаимной заботе, поскольку это обещание такая же часть их, как и дети. Но все же она вновь поднимает бокал:

– За наше обещание!

Сестры чокаются, и дети просыпаются все сразу.

Через четыре года после рождения сына у Ливи с Зигги появляется маленькая девочка. Они называют ее Дорит. Одеду нравится роль старшего брата, защитника сестры и, по его мысли, своей имы, мамы.

Эпилог

Эпилог

Реховот