— Мыс г-ном комиссаром пойдем вслед за вами.

Герцог (с исказившимся лицом):

— Впрочем, нет; не помню, куда положил. Однако, куда же я дел его?

Генеральный секретарь:

— Он отыщется при дальнейшем обыске. Г-н комиссар, продолжайте.

Герцог:

— Но что же этот флакон значит? Ровно ничего! Он ничего не доказывает!

Бонакэ:

— Нет, доказывает очень многое, милостивый государь, и вот почему: вы отравили вашу жену из мести. (Герцог, княгиня и кавалер вздрагивают.) Сперва вы давали ей яд малыми дозами. Раз ночью вы были возле нее вместе с Марией Фово. У этой несчастной во время сна вырвались некоторые странные слова, и они навели вас на адскую мысль свалить подозрения на Марию Фово, потому что как ни искусны вы в отравлении, но в конце концов вас заподозрили бы.

Герцог:

— Ложь! Страшная ложь!

Бонакэ:

— Докажите, милостивый государь. Марию арестуют и, по вашему точному указанию, в ее комнате находят пузырек с ядом, который вы сами положили туда.

Герцог:

— Я положил его туда? Полноте! Это глупо!

Бонакэ:

— А я говорю: вы положили пузырек с ядом в комод Марии Фово. И вот доказательство: он совершенно походит на тот, что найден сейчас. Когда отравительницу арестовали, то для подтверждения возведенных на нее подозрений необходимо было на время приостановить отравление. Так и было: вы сразу уменьшили дозу яда, и положение герцогини хотя и не улучшилось, но и не ухудшалось. Во время суда вы нашли удобный случай покончить с вашей женой, зная, что ее почти внезапную смерть припишут страшному волнению во время показаний. Вы запаслись тонким ядом и под предлогом укрепляющего средства убили вашу жертву сразу. Слышите вы это, милостивый государь?! Да поразит меня небо, если в том флаконе, что вы отказываетесь показать, нет остатков или следов яда!

Герцог (смотря на доктора с ужасом, бормочет):

— Что такое? Каким образом вы можете знать? Кто вам сказал? Почему предполагать?

Сен-Мерри (пораженный внезапной мыслью):