— Нет, это уксуснокислый морфин! Я знаю наверное.

Герцог (сдавленным голосом):

— Неправда!

Генеральный секретарь:

— Эксперты решат, что это такое.

Герцог:

— Решат что? Разве это касается меня? Знаете, господа, что случилось? Аптекарь по ошибке отпустил одно вместо другого. Вот так штука!

Комиссар (внимательно рассматривая пузырек):

— Истина меня побуждает заявить следующее, милостивый государь: я, по вашему требованию, делал уже обыск в этом отеле при аресте несчастной Марии Фово и утверждаю, что взятый по вашему указанию в ее комнате пузырек, — он еще до сих пор сохраняется в регистратуре, — совершенно такой же формы, как этот, плоский и удлиненный.

Герцог (все более и более волнуясь):

— Ложь! Ложь!

Генеральный секретарь:

— Сравнить будет нетрудно, милостивый государь. Господин комиссар, потрудитесь продолжать обыск.

Бонакэ:

— Герцог, я внимательно читал отчет о деле Марии Фово. И вот сейчас я вспомнил поразительное обстоятельство. Вы несколько раз, — и в особенности в ту минуту, когда герцогиню спросили, из рук ли только одной Марии Фово принимала она питье, — вы из пузырька наливали что-то на платок и давали нюхать герцогине, вытирали ей губы. Не можете ли вы показать этот пузырек?

Княгиня (живо):

— Это венецианский флакон с эмалированной крышкой. Он принадлежал моей дочери. Я заметила его. Во время суда герцог несколько раз доставал этот флакон.

Герцог (вскакивает с места, хотя ноги у него дрожат):

— Да, да; я отлично знаю; сейчас отыщу вам его.

Бонакэ: