Ники протянул руку в щель, чтобы взять вешалку, но Чача толкнула дверь свободной рукой.

– Я не одет!

– О боже, – сконфузилась Чача, пытаясь заглянуть внутрь. – Я хотела показать вам, где шкаф.

– Я… эээ… уже нашел. Grazie.

– Может, вам еще что-нибудь нужно?

Ники стоял достаточно близко к лицу Чачи, чтобы разглядеть сквозь дверную щель, что она подмазала черным брови, прихватив редкие белесые волосинки. Она заметила его взгляд и потерла левую бровь.

– Мы стукнем вам в дверь вечером, когда будем готовы ехать.

– Я пока отдохну.

– Отдохните.

Ники протиснул мундир сквозь щель и быстро закрыл дверь перед носом у Чачи, зная, что любое промедление будет расценено как поощрение. На двери не было замка, но и ладно. Кто же захочет оказаться взаперти в этом женском логове?

Он перебросил мундир на дверцу шкафа и прилег на кровать, которая под его весом просела чуть ли не до самого пола. Ноги Ники взлетели на край кровати, а голова утонула между двух подушек. Все на этой кровати оказалось излишне мягким.

Ники хотел было встать и закурить сигарету, но побоялся, что если чиркнет спичкой в этой комнате, то взорвет всю Трумэн-стрит. Вместо этого он заложил руки за голову, закрыл глаза и легко, без малейших усилий отправил свои мысли витать вокруг изысканной красоты Мэйми Конфалоне. Представил, как она плывет по фабричному проходу прямо к нему, и томительно возжелал ее. Мэйми подошла к нему, потянула к себе и поцеловала, и он тут же провалился в сон.

Минна стояла у окна своей кухни, глядя на квартиру над гаражом.

– Что-нибудь видите? – прошептала Гортензия из-за кухонной двери.

– Чачу и Эдди Даванцо.

– А кто это?

– Местный коп. Подойдите, сами посмотрите. Они вас отсюда не заметят.