– Никто-никто?

– Но однажды я буду здесь жить, – заверил ее Фрэнк. – Я хочу стать мэром. Хочу помогать людям и жить именно так.

– Не знаю, как ты добьешься и того, и другого, и третьего, но если кто и сможет, то только ты.

Калла любовалась вечеринкой, словно произведением искусства или театральным действом, упивалась игрой света на сцене, тем, как плавно двигаются под музыку люди в саду.

– Однажды я построю тебе такой дом.

Фрэнк сгреб Каллу в охапку, оторвал от земли и поцеловал.

– Я не стану тебе мешать, – улыбнулась Калла. – А бассейн у меня будет?

– Все, что только пожелаешь!

Ники и Гортензия пешком совершали круги почета по территории юбилейной ярмарки, учтиво кивая направо и налево жителям Розето. Организаторы снабдили обоих широкими лентами через всю грудь с надписью «Почетный гость» – на случай, если это не всякому очевидно.

– Так, еще один круг по ярмарке, и я возвращаюсь к Минне, – сказала Гортензия сквозь зубы, продолжая натянуто улыбаться.

– Жаль, что мне некуда сбежать, нет у меня уютного местечка для ночлега.

– А что не так с бургомистром?

– С ним-то все нормально. Но вот его жена и дочь…

– Уверена, у них к завтраку подают свежие пончики.

– Не знаю, я не ем их пищи. Воды почти не касаюсь. Обтираюсь губкой. Зубы чищу, словно я в джунглях. Не хочу быть им ничем обязанным, иначе придется дорого расплачиваться. Слишком дорого. Честное слово, я не буду скучать по Трумэн-стрит.

– Давай тогда сегодня вечером уедем.

– Я завтра должен речь толкать.

– Ты же знаешь, что все это понарошку. И на самом деле ты – не тот человек из буклета. Мы просто смоемся. Исчезнем в тумане обмана под покровом тьмы, немедленно, испаримся – и все.

– Это все равно что уйти в антракте.