– Что тут происходит? – вмешался Рокко.

– Она… она тоже не та, за кого себя выдает. – Пичи указала на Гортензию. – Она диспетчер, цветная.

– Они и сами могут сообразить, что цветная, – хмыкнула Гортензия.

– Как ты мог так обойтись со мной, Ник? Ты оставил мою фотографию в ящике со штопкой и бельем. Неужели все, чем мы были друг для друга, так мало для тебя значит, что ты бросил меня в ящик с грязными и дырявыми трусами?

– Я удушу тебя голыми руками! – Ал Де Пино всей шестифутовой тушей ринулся на Ники.

Кончетта утерла слезы.

– Ники, вернись домой и женись на Пичи, и мы забудем весь этот ужасный кошмар, этот жестокий эпизод, весь этот сумасшедший дом. – Она стряхнула пылинку с лацкана на мундире Ники. – Вспомни любовь. Я молю тебя, вспомни любовь.

– Я убью этого сукина сына…

Ал замахнулся на Ники, Эдди Даванцо схватил его за руки.

– Вот уже и полиция подоспела, Ал, ты болван! – заорала Кончетта.

Дом и Джо поспешили на сцену.

– Не смей его трогать, – закричала Джо.

– Вы кто такие? – спросил Рокко.

– Семья, – рявкнул Дом.

– Может, перенесем дискуссию в другое место. В другой город, – тихо сказала Гортензия. – Поехали отсюда.

Пичи показала пальцем на Ники:

– Я хочу, чтобы весь мир знал, что он со мной сделал.

– А что он сделал? – оживилась Чача.

– Он разорвал помолвку после семи лет.

– Между ними была физическая близость, – проорал мистер Де Пино, когда ему застегнули наручники.