Минна стояла на одном месте, стояла так долго, сколько могла выдержать, несколько секунд. Вдохнула, выдохнула и попыталась справиться с приливом паники. Она слышала какофонию звуков, голоса каждого, кто говорил с ней от рождения, живых и мертвых, и все в одном громком хоре. Голова наполнилась липкими разговорами, и ее пугало, что все они старались перекричать друг друга, убеждая ее повернуться, возвратиться, спрятаться в доме. Она потрясла головой, снова уверившись, что вообразила себе эти голоса, и, значит, их можно не принимать во внимание.

Минна сделала первый шаг из своей тюрьмы. И не рухнула, а выстояла. Завтра, поклялась она, будет еще один шаг. И на следующий день, и снова, и снова, пока она не дойдет до Мэри Фарино, потом до Констанции Стампоне. Потом до почты, потом до кофейни, пока не приблизится к цели. У Минны была миссия, и более важная, чем просто сделать усилие и выйти из дома. Она верила, что исполнит ее.

Скоро, когда-нибудь она взберется на вершину Гарибальди-авеню и войдет в церковь Пресвятой Богоматери Кармельской. Там она сядет на скамью, окруженная святыми, и вдохнет аромат ладана и восковых свечей, и преклонит наконец колени пред алтарем Богоматери, помолится и излечится.

Когда Минна вернулась в дом, видение ее самой, сидящей в церкви, снова посетило ее, и на этот раз вполне отчетливо. Завтра она сделает еще один шаг к цели.

Из конторы Эда Шонесси Каллу направили к «Фонтану морских коней», где после долгих месяцев ремонта инженер старался возобновить работу гидротехнических сооружений. На Калле был милейший летний сарафан, доставшийся ей от старшей сестры Порции. Сарафанчик был пошит из нежно-голубого хлопка, пышная юбка, банты на плечах. Калла обулась в босоножки на плоской подошве и расчесала волосы так старательно, что те сияли, как мамин золотой браслет из Сорренто, болтавшийся у нее на запястье. Калла знала, как важно выбрать правильный костюм, если уж затеваешь представление.

– Мистер Шонесси! – помахала Калла инженеру, стоя на дорожке позади фонтана. – Я Калла Борелли, из театра.

Эд никогда не признал бы в сегодняшней девушке ту женщину в заляпанной краской спецовке, которую видел в Театре Борелли. Эта красотка в платьице была воистину лакомый кусочек.

– Вы снова оживили старину Бернини. – Калла подставила руку под прохладные водяные брызги.

– Что такое Филли без фонтанов?

– Сушь, – пошутила Калла. – Мой отец мечтал разбить рядом с театром небольшой сквер и обустроить в нем фонтан. Но теперь это так и останется несбыточной мечтой, полагаю. Фрэнк только что рассказал мне о своих планах насчет театра. А вы что о них думаете?