Она взяла его за руку, когда вела по решетке к дверце высотой футов в пять, открыла ее и, пригнув голову, вошла. А он за ней.

В комнате было темно. Калла передвигалась в пространстве, включая лампочки, отбросившие розовый свет на пол. Комната оказалась огромной. Она была красиво обставлена лучшей мебелью из родительского дома, включая большую кровать с балдахином, комод и просторное кресло, покрытое пледом, связанным матерью Каллы. Кухня представляла собой лишь немудреную раковину и электрическую плитку. Калла отошла к дальней стене и дернула за веревку, очень похожую на ту, какой поднимают или опускают занавес. И сдвинула парусину, открыв стеклянный потолок, пропускающий свет, – в крыше театра оказался ряд окон.

– Как тебе?

Ники поцеловал жену.

– Детьми мы играли в этой комнате, – пояснила она. – Здесь хранились задники.

Ники прижал к себе Каллу.

– Я хотел, чтобы у тебя была большая, самая прекрасная свадьба.

– А мне нравится эта.

– Как насчет кукол на капоте и печенья на подносах?

– Это неважно.

– Конфетти?

– Конфетти мне ни к чему.

– Кольцо с бриллиантом?

– Когда-нибудь.

– А, то есть кое-чего миссис Кастоне все-таки желает?

Калла поцеловала мужа в губы, в глаза, щеки, шею, руки. Они начали раздеваться.

– Не подглядывать! – сказала она, вспомнив прошлое, оба засмеялись, и это оказалось важнее всего, что было у них до свадьбы или после.

Ники поднял жену на руки и отнес ее в постель под звездами. Калла прижалась к Ники, думая, что он уместен в этой комнате, что здесь всегда было его место.

Ники хотелось наверстать все упущенное время, все то, что он растратил, живя без нее. Он нашел свою Беатриче, она сошла со страниц «Шекспира, рассказанного детям» в облаке золотого атласа, и вот она ему принадлежит. Как же он раньше этого не замечал? В ту ночь он поклялся, что никогда ее не оставит, и она ему поверила. Калла и сама не поскупилась на обещания и сдерживала их всю жизнь. Судьба неожиданно подкралась к ним, завладела их сердцами, захватила их души и вознесла их настолько близко к луне, насколько позволяли своды Театра Борелли. Калла Борелли не была иллюзией, она теперь навсегда рядом с ним. А Ники Кастоне? Он больше не был сиротой. И никогда не останется один.