Аве Мария! Словно небо сошло под землю.

Жолнеры, не в силах смотреть, как все выше и выше поднимается вода в пещере, покидали строй.

— Аве Мария! — ликовал голос, такой голос, что на всю жизнь останется в ушах. Как потом в глаза глядеть: матери, жене, дочери?

Степанида пела молитву католиков, пела, чтоб опомнились, вспомнили о Боге. Но Богом жолнеров был приказ.

Голос умолк, вода закрыла пещеру, и жолнеры кинулись к пану Чарнецкому и потребовали тотчас покинуть местечко, хоть ночь стояла на дворе.

…Через неделю полковник Богун наголову разгромил карателя Стефана Чарнецкого. Сам Чарнецкий был дважды ранен и спасся бегством. Да только незабвенным стал его карательный поход по городам Украины. Пан Чарнецкий сжег и вырезал Погребища, Борщаговку, Монастырища, Прилуки, Немиров, Кальник, Балабановку и многие другие местечки, села и деревни.

4

Государь Алексей Михайлович влюбленными глазами смотрел на собинного друга своего, на святейшего патриарха Никона.

С соболиной, черной в проседь бородой, со сверкающими черными глазами, Никон, распаленный мыслью, ходил перед царем по горнице и говорил, взглядывая то на царя, то на иконы, и Алексею Михайловичу казалось: это перед ним посланник самого Господа.

— Деяниями надо украшать жизнь свою! Деяниями! — восклицал Никон. — Вот ныне четырнадцатое февраля. Кого помнит в сей день православная церковь? Помнит подвижников, зело потрудившихся во славу Господа. Авксентий-сириец жил на горе Оксии, жил отшельником, не искал у людей славы. Они сами пришли к нему, пришли и позвали на четвертый Вселенский Собор. Поминаем преподобного Мирона, который проводил жизнь под открытым небом, в молитвах и трудах. Святого Авраамия, епископа Каррийского, который, приняв священство, никогда уж более не употреблял вареной пищи. Поминаем преподобного Исаакия-затворника. Этот поклонился духу злобы, ибо тот явился в облике Христа. Впал в тяжкое расслабление, а исцелившись, юродствовал и потом снова затворился и жил в затворе двадцать лет. Столько примеров великой любви к Богу, великого подвижничества, а мы, грешные, живем, как дикари! И хуже дикарей! Ибо дикари не ведают Бога, а мы ведаем, а живем, как расслабленные.

— Но куда приложить наши силы? — спросил смиренно государь.

— Да разве нет у нас своего Ирода? Как Ирод убивал детей, так и униаты и католики истребляют церкви Божии и овец словесных, православных. Нельзя, государь, более сносить этой казни. Пора возвысить десницу и защитить Украину от волков-истребителей.

— Я знаю, что мы грешим, оставляя православных людей на истребление, — государь перекрестился, — но принять Украину под руку — значит разорвать вечный договор с Польской короной. Это — война.