– Но так ведь бедствия же…

Сбыслав Якунович тоже подступил ближе:

– А что князь наш, защитник да заступник, на одре смертном пребывает, то не бедствие ль? Ты погляди, монах, погляди: кому путь преграждаешь?

Инок изумлённо всплеснул руками:

– Княгиня?! Матушка княгиня?! Входи, входи, Господь с тобою!

Они увидели Александра на нешироком ложе, уже в схиме, с крестом на груди. Вокруг молчаливо стояли несколько человек монахов и священник. Он только что закончил соборовать умирающего. Александр тихо шептал молитву. Глаза его были устремлены вверх. Над ним разворачивался расписной свод, и в какой-то момент князь перестал понимать, видит ли писаные лики ангелов или ангелы небесные уже сами смотрят на него и осеняют крылами.

Вдруг на фоне свода возникло обвитое платком лицо княгини Александры, Полные слёз прекрасные глаза женщины встретились со взглядом князя.

На его губах явилась улыбка. Он чуть приподнял лежащую на груди руку, взял за руку Александру:

– Друг мой дорогой! Любимая моя! Сашенька!

Она тоже улыбнулась, светло, радостно, словно шла с ним ныне под венец, а не провожала его в самый далёкий путь:

– Я с тобой, княже! Всегда была и всегда буду!

Он прижал её руку к своей щеке:

– А я, грешный, уж схиму приняв, молился, чтоб дал Господь ещё раз тебя на этом свете повидать. Спасибо Тебе, Господи!

– Спасибо Тебе, Господи! – прошептала Александра. – Благослови, отче Алексие! Ведь это ныне твоё имя?

– Благословляю! – прошептал умирающий. – Виноват я, что покидаю тебя…

И вновь она нашла силы для улыбки:

– А ты не печалься, любимый мой, не печалься! Господь милостив. Он нас надолго не разлучит. Всё едино – вместе будем! Скоро встретимся. Верь!

На другой день в храме Успения Пресвятой Богородицы во Владимире Божественная литургия началась странно и тревожно.

Храм был полон людей. Мерно бил большой колокол. Лица собравшихся казались напряжены и испуганы. Люди знали, что такой одинокий звон не сулит доброй вести.