Целую ручки у Авдотьи Петровны, нашей доброй, любезной, дорогой. Что за Киев, прелесть, а погода кара Божья. Ныне выезжаем. А у меня есть огромный мраморный отломок из Десятинской церкви и первая монета русского времени отца Донского[943]. Кланяемся.
М. П.
Почтенная и дорогая Авдотья Петровна, дней через 5, если Бог даст, надеемся мы быть в Белёве, увидим всех ваших, тут наговоримся мы о вас и направим путь наш в Москву. Здоровье мое ежедневно поправляется все более и более, надеюсь, что в Москве совершенно восстановится. Марье Васильевне мое почтение, маленькую Лилочку целую.
Много уважающая вас и преданная Е. Погодина.
Из богоспасаемого града Киева в немецкий град Дрезден посылаю душевный поклон мой вам, Авдотья Петровна, Марья Васильевна и Елисавета Алексеевна, желаю удачного там пребывания и желанного возвращения в Москву белокаменную.
Часто вспоминающий о вас Максимович.
Поклонитесь от меня Армфельду, если повстречается вам, и вспомните обо мне перед Мадонною[944].
57. Н. М. Языкову
57. Н. М. Языкову
21 апреля 1837 года Москва
Христос воскресе!
Крепко тебя обнимаю и благодарю за твои два письма, которые я получил. Но сам покуда пишу только несколько строчек, почтового ради поспешения, больше буду писать в следующий раз.
Начну с того, что от всей души поздравлю тебя с племянником[945]! Что ты не говоришь о пользе, которую деревня приносит твоей деятельности, но вот тебе еще новая причина приехать, по данному обещанию, в Москву. Нельзя же тебе не встретить и не приветствовать этого дорогого гостя. Тут должно рушиться и софистическое твое уверение, будто бы все и не видавши можно себе вообразить, ты, конечно, теперь этого не скажешь.
Перед Катериной Михайловной мне чрезвычайно совестно. Но я непременно представлюсь ей, как скоро только узнаю, что это возможно будет сделать.