Спасибо тебе за Индрика-зверя. И помогай Бог тебе собрать еще побольше, особливо стихов. Теперь, кажется, именно те минуты, когда должно всеми силами опрокинуться на их собирание, потому что указ о запрещении нищих[946], которому недавно еще было строгое подтверждение, грозится вырвать с корнем эту отрасль преданий, и при мерах, употребляемых теперь против хождения нищих, можно ожидать, что лет через пять уже все будет забыто. А тут десятилетний перерыв уничтожает навеки.

Над песнями я работаю. Несколько студентов доставили мне еще около 300 нумеров, между которыми есть неизвестные мне, а все вообще важны как варианты. Некто Трубников[947] доставил мне свадебный обряд с песнями, прекрасно записанный, из Тамбовской губернии. Это все приобретения весьма хорошие.

Но покуда главное дело справиться с изданием. Вот тебе на суд два предложения с двух разных сторон о напечатании песен безо всяких издержек: Селивановский предлагает в Москве, а Одоевский в Петербурге. Покуда еще не знаю в подробности их условий, но, как скоро приведу в известность, напишу тебе. Оба имеют и выгодные и невыгодные стороны. Селивановский не так надежен и ужасно медленен, зато близко; Одоевский надежен совершенно, но в Петербурге, а я не знаю еще, как скоро его типография может печатать. Но обо всем об этом буду писать аккуратнее, справившись аккуратнее.

Книжный магазин в Москве Смирдин непременно заводит, и говорят, что он непременно должен открыться в мае, но до сих пор еще Смирдин сюда не приезжал, вот его ждут с самого Нового года.

«Оренбургской топографии»[948] до сих пор еще не мог достать. Я закажу ее во всех книжных лавках. А между тем, если она тебе нужна к спеху, то я тебе могу прислать свою, потому что у меня есть полные «Ежемесячные записки».

Пословицы лучше побереги до поры до времени. Потому что я теперь покуда в песнях, а Снегирев в народных праздниках.

Тебе кланяется В. А. Никольский[949]. Он поручил тебе сказать, что тебе грешно будет, если ты для своего излечения не съездишь в Петербург. Там проявился какой-то немец, которого имени он не помнит, и этот немец, как ему рассказывали люди самые достоверные, излечивает солитеров совершенно радикально и несомненно, а сверх того и скоро.

Однако пора кончать. Обнимаю тебя. Передай мой усердный поклон Петру Михайловичу и Александру Михайловичу.

Вечно твой Петр Киреевский.

Что касается до песенной прокламации[950], то я совершенно с тобой согласен.

58. Н. М. Языкову

58. Н. М. Языкову

3 октября 1837 года Киреевская Слободка