Когда гимн смолк и наступила звенящая тишина, Ковров скомандовал:

— Враги окружают каменоломни, нашу крепость. К оружию, товарищи! К выходу, за мной!

Знамя заколыхалось над головами, как большое вспыхнувшее пламя, и устремилось к выходу. За ним плотной стеной двинулись делегаты съезда с фонарями, а огни фонарей казались искрами, отлетающими от пламени, которое впереди прорезало темноту и освещало дорогу людям.

2

Город, переполненный слухами об Аджимушкайских каменоломнях, проснулся в этот день рано. С восходом солнца люди поднимались по каменным лестницам вверх, на склоны горы Митридат, и оттуда часами рассматривали каменоломни, гадая, что же будет с людьми, попавшими в подземелье.

Со стороны Аджимушкайских каменоломен до города временами доносилась пулеметная стрельба и глухо бухали разрывающиеся бомбы. По блекло-хмурой равнине, за которой поднимались курганы каменоломен, иногда, как волчьи стаи, проносились белогвардейские казаки в черных бурках.

Уже высоко поднялось солнце, но в порту было тихо. Портовая жизнь все еще не начиналась. В обширной, закованной в серый гранит бухте, у молов и пристаней дымились пароходы; клубы черного дыма тревожно поднимались в безоблачное, тихое небо. На широком молу, далеко врезавшемся своей темной плитой в море, мрачно шипели, посвистывая парами, два английских миноносца.

Бардин, не ушедший из-за болезни в каменоломни, тотчас же отпечатал на пишущей машинке обращение к рабочим от имени подпольщиков-большевиков.

«Товарищи, все на выручку съезду! Не выходите на работу. Бастуйте! Не дайте белогвардейскому палачу генералу Гагарину упиться кровью наших лучших товарищей и смелых борцов за пролетарскую революцию и за свободу! Товарищи, знайте, что съезд собрался в подземелье для того, чтобы организовать борьбу против белогвардейщины и иноземных захватчиков. Все на помощь осажденным товарищам!»

Бардин рассчитывал, что забастовка может повлиять на осаду каменоломен, оттянуть оттуда часть войск и ослабить кольцо осады. Это дало бы возможность подпольщикам выбраться из подземелья с меньшими потерями.

Среди стоявших на молу иностранных кораблей один, английский, был в ремонте. Причаливая к молу, чтобы пополниться топливом, он ударился носом о гранит и изуродовал себе всю носовую часть, распорол швы корпуса и повредил палубные машины.

Командир судна, высокий, широкоплечий, уже седой англичанин, немедля потребовал произвести срочный ремонт корабля.

Чуть ли не все котельщики и слесари портовых мастерских под угрозой оружия были согнаны к разбитому миноносцу. Начался спешный ремонт корабля.