— В чем проблема с ребенком? — медленно произнес он.

— Ничего, но… Другие дети в его возрасте живее, чувствительнее…

— Вам кажется…

— Нет, мне не кажется…

— Нет никаких надежных средств, позволяющих проверить умственное развитие таких малышей. Надо подождать.

— Доктор, ребенок ненормален! — сказала Фрида Тамар.

Соломон Марголин моргнул глазом, и монокль упал. Он ловко подхватил его в воздухе. Холодок ужаса пробежал по позвоночнику.

— Материнская ипохондрия… Есть дети, которые до четырех лет не говорят ни слова. А потом, когда они начинают болтать, их невозможно остановить. Он вырастет вторым Борисом Маковером, но без его недостатков.

— Доктор, к кому мне обратиться? Может быть, что-то можно сделать? — спросила Фрида Тамар сдавленным, охрипшим голосом.

— Не знаю, это не моя область. Но я могу спросить. Я на сто процентов уверен, что все это только воображение. Еврейские мамы слишком много думают… Чего вы хотите? Чтобы он уже сейчас был Аристотелем?

— Прошу вас, доктор Марголин, не шутите. Я не врач, но я не слепая.

— Если вы скажете об этом хоть слово вашему мужу, это его, не дай Бог, убьет, — предостерегающе сказал Соломон Марголин.

— Я ничего ему не скажу, но хочу, по крайней мере, знать правду.

— Я поговорю со специалистом в своей больнице.

— Когда?

— Скоро. Завтра.

— Спасибо. Я не должна была заводить ребенка в таком возрасте! Теперь все вокруг — сплошной мрак!

— Еще будет светло. Вы сами себя заводите…

— Нет. Как долго это можно будет скрывать от него? Он с ума сходит по ребенку. Я еще такого не видала…

Соломон Марголин опустил голову. Он стоял согбенный, скорбящий и с таким чувством, словно это случилось у него самого. «Даже не знал, что я ему такой близкий друг», — думал Соломон Марголин. Ему все еще не хватало симптомов, но он понимал, что блестяще образованная Фрида Тамар знает, о чем говорит. Он видел у нее серьезные книги о детях. Она, наверное, знала не меньше врача и к тому же имела возможность постоянно наблюдать ребенка. Как ни странно, но за очень короткое время Фрида Тамар внешне изменилась. Как будто постарела. Под глазами появились мешки. Цвет лица стал темно-серым. Соломон Марголин даже заметил, что у нее есть несколько волосков на нижней челюсти. Он подошел к ней ближе: