Я подозвал Телтара, присоветовал ему кой-какие эликсиры, научил готовить целебные настои и собрался уходить.

У дверей я остановился. До сих пор я был озабочен состоянием Гунгунума и думал, как облегчить его страдания, но сейчас осознал его опасения и страхи: Башня достигла предела прочности; если упорно утяжелять конструкцию, она может рухнуть. Несмотря на полубезумное состояние, рассуждал Гунгунум вполне здраво. Его измождение, нервозность и глухота к вопросам мешали собеседнику понять его мысль; терзался он не на шутку. Неистовство Нимрода уничтожало все, даже лучшие таланты. Я решился действовать.

Шагнув за порог, я услышал, как наверху стукнула дверь. Это вышел Месилим и направился к висячему проходу. Мне показалось, он тоже нездоров. Он заметил меня, отвернулся и стремительно зашагал прочь. От меня? Я уловил в его глазах проблеск беспокойства… Да, он хотел избежать встречи со мной. Почему?

Я отыскал Гавейна на ступенях дворца и признался ему, что очень обеспокоен: если архитектор такого масштаба предупреждает об опасности, почему к его словам не прислушиваются?

– Этому мешают амбиции, – отвечал он. – Жажда власти у Нимрода и жажда знаний у Месилима вытесняют здравый смысл. Их остановит лишь катастрофа.

– Гунгунум сильно сдал, а Месилим показался мне немногим лучше, хоть я и видел его мельком.

– Война между ними еще никогда так не обострялась. Архитектор считает, что работы надо остановить, астроном полагает, что их надо ускорить. Первый опирается на земные расчеты, второй – на небесные. Братья не только противостоят друг другу – они друг друга оскорбляют. Мешают друг другу спать. Не удивлюсь, если в один прекрасный день кто-то из них прибегнет к яду.

– К кому из них больше прислушивается Нимрод?

– Месилим давно оттеснил брата. Гунгунума Нимрод считает жалкой помехой, вроде камушка в обуви.

– Вот чего я никак не пойму, Гавейн: как Кубабе удается защититься от алчности соседа? Страна в огне, не пощажен ни один город, Нимрод атакует всех подряд. А царица правит самым ближним к Бавелю городом и умудряется избегать зубов хищника. Каким чудом?

– Не чудом, а хитростью.

– Объясни.

– Во имя чего я стану делиться с тобой столь важным секретом?

– Во имя нашей дружбы.

Он вздрогнул. Он окинул меня взглядом, пристально посмотрел в лицо, помолчал. Я настаивал:

– Ведь мы друзья, Гавейн? Разве не так?

Он покраснел:

– Мы друзья, Нарам-Син. Верно.

– Я верю не словам, лишь поступкам.

Он бросил на меня свирепый взгляд, будто я тяжко оскорбил его.