Устояли лишь каменные строения, но и от них остались лишь почерневшие от копоти стены с пятнами запекшейся крови. Следы неслыханного насилия виднелись повсюду.

На месте рынка, где прежде продавали съестное, одежду из овечьей шерсти, посуду и прочую домашнюю утварь, все было усыпано обломками и черепками, перемежающимися с безжизненными телами купцов и покупателей.

У ма-ни-па сжалось сердце, когда он приближался к тому месту, где они с Пятью Защитами покупали пирожки у толстой торговки, отказавшейся брать с них плату. Внезапно тибетец заметил старика, сидевшего у входа в пагоду с черными от сажи стенами. Чудовищно исхудавший, он казался хрупким и тонким как тростинка. Судя по шафрановому одеянию, это был монах-буддист. Невидящим взглядом он смотрел на окружающее разорение.

Хотя ма-ни-па подошел вплотную, старик словно не замечал его, вперив взгляд в пустоту. Странствующий монах немного подождал, а потом мягко тронул собрата за плечо.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он у старого буддиста, который, казалось, уже отчасти покинул этот мир.

— Тебе повезло, я говорю на тибетском, — неожиданно произнес старик.

— Ом! Мани падме хум! — пробормотал странствующий монах, складывая вместе ладони и поднося их ко лбу в знак почтения.

— Несомненно, я был слишком стар для этих грабителей, и они не стали лишать меня жизни! Я оплакиваю руины и ожидаю Будду, который, возможно, придет забрать меня с собой. А может быть, и нет… Я пытался медитировать, чтобы изгнать из памяти воспоминания, но у меня не выходит…

— Что осталось от монастырей Большой Колесницы?

— Пепелища, друг мой, одни пепелища! Моя обитель, монастырь Спасения и Милосердия, была самой большой из всех. Ее возвели в пустыне, на могучей скале. И теперь она полностью разграблена! Как богата была она статуями и святыми книгами! Мой настоятель, достопочтенный Центр Равновесия, спрятал наши лучшие книги в потаенной пещере. Но тюрки совершили великое злодеяние, уничтожив все!

— Должно быть, в золу и дым обратились невероятные сокровища!

— Будда учит нас, что все в мире тленно и непостоянно. И вот перед нами яркий тому пример, — с горечью проговорил старый монах.

— А что сталось с монахами и послушниками твоего монастыря, о мой почтенный брат?

— Моя монашеская община, к счастью, заранее узнала о надвигающемся бедствии и смогла бежать от тюрков. На свою беду, я не мог следовать за братьями — ноги мои слишком старые и слабые, они не хотят больше нести меня! Я попросил товарищей оставить меня здесь, чтобы не задерживать их.

— А какова участь несторианской общины? Столь же незавидная?