Анатолий Васильевич Луначарский, сын крупного российского чиновника, окончивший Цюрихский университет, был человеком разносторонних талантов и исключительной эрудиции. Его знания простирались от физики и биологии до литературы и искусства. В течение двенадцати лет он возглавлял Наркомат просвещения и занимался построением новой системы образования в советской России. Как историк литературы Луначарский пересматривал мировое и русское литературное наследие в свете классовой борьбы и значения для дела социализма и мировой революции.

Творчество Достоевского волновало Луначарского многие годы, он часто упоминал этого великого русского писателя в своих выступлениях и статьях: в работах, посвященных Пушкину и Толстому, Эсхилу и Еврипиду, Роллану и Ибсену. Достоевский был для него гением философского и художественного начала.

Как марксист Луначарский видел в произведениях писателя прежде всего осуждение существовавшего в России режима, при котором жизнь «забитых людей» была невыносимой. Ему был ближе Достоевский периода приверженности утопическому социализму, чем периода принятия самодержавия и православия – естественных, по мнению писателя, для русского народа. Луначарский не поддерживал идеи, к которым пришел Достоевский: победы церкви над государством и соборности – свободного духовного единения людей в братстве и любви.

В 1921 году праздновалось столетие со дня рождения Ф. М. Достоевского. По этому поводу Луначарский произнес речь, которая позже была опубликована в журнале «Красная новь». Он восторгается Достоевским как художником, обладающим необыкновенной глубиной видения жизни и способностью передать свои переживания читателю. Достоевский – великий экспериментатор над человеческим духом, то низвергающий его на самое дно, то возносящий в возвышенные сферы и при этом наблюдающий все тончайшие оттенки переживаний и наслаждающийся ими. Не обошлось и без традиционного для того времени обличения самодержавия и восхваления нового строя, который, по предположению оратора, вызвал бы восхищение Достоевского, всегда считавшего, что русский народ способен на подвиг и самопожертвование ради великих целей.

Через десять лет, в 1931 году, речь Луначарского «Достоевский как художник и мыслитель» легла в основу предисловия к однотомнику писателя. Значение наследия Достоевского для советского человека здесь рассматривается в несколько ином ключе: «Проблески стремления к революционной борьбе наложили печать на всю его жизнь… Страшный удар, нанесенный ему самодержавием… извратил пути его жизни, заставив искать исхода в религии». Вывод, который Луначарский делает в переработанной статье, в духе нового времени. Он заявляет, что было бы стыдно не знать такого гиганта мысли, как Достоевский, но было бы «общественно негигиенично» попасть под его влияние.