Гарвард дал мне необыкновенный опыт. Университетская жизнь была увлекательна, а жизнь в общежитии – вообще бесподобна. Рэдклифф был великолепным местом для жизни. Там было много девушек, а также парней с научно-математическим складом ума. Это сочетание предоставляло мне максимум возможностей – надеюсь, вы меня правильно поняли. Именно здесь я с сожалением осознал, что повышенные возможности не гарантируют успеха.

Одно из самых знаменательных для меня событий в Гарварде произошло в январе 1975 года, когда я позвонил в компанию, где начали разрабатывать первые в мире персональные компьютеры, и предложил продать им программу. Я боялся, что они повесят трубку, обнаружив, что я просто студент из общежития. Но они сказали: «Мы еще не готовы, приезжайте через месяц», – что было неплохо, потому что программу мы еще не написали. С этого момента я работал день и ночь над этим маленьким, но очень важным проектом, означавшим конец моего университетского образования и начало захватывающего путешествия с Microsoft.

Гарвард я прежде всего вспоминаю как центр невероятной энергии и интеллекта. Это будоражило, сбивало с толку, порой обескураживало, но всегда являлось вызовом. Это давало потрясающие преимущества – и хотя я рано ушел, годы в Гарварде изменили меня, дали мне друзей и идеи, над которыми я работал. Но кое о чем я сильно жалею. Я покинул Гарвард, по-настоящему не осознав, что в мире существует отвратительное неравенство – неравенство здоровья, богатства и возможностей, обрекающее миллионы людей на безысходную жизнь.

В Гарварде я узнал о многих новых идеях в экономике и политике. Я получил представление о научных достижениях. Но величайшие достижения человечества – это не сами открытия, а то, как они помогают уменьшить неравенство. Уменьшение неравенства с помощью демократии, прочного государственного образования, качественного медицинского обслуживания или широких экономических возможностей – вот высшее достижение человечества. Я покинул университет, почти ничего не зная о миллионах молодых американцев, лишенных возможности получить образование. И я понятия не имел о миллионах людей в развитых странах, живущих в невыразимой нищете и болезнях. Я узнал о них только через десятки лет.

Вы пришли в Гарвард в другое время. Вы знаете о неравенстве в мире больше прежних выпускников. Надеюсь, за время учебы вам приходилось думать о том, что в этот век высоких технологий мы можем наконец заняться неравенством и устранить его.

Нам с Мелиндой нужно было решить, как наши ресурсы могут принести максимальную пользу максимальному количеству людей. Работая над этим, мы прочитали, что в бедных странах каждый год миллионы детей умирают от болезней, которые в нашей стране уже много лет не являются смертельными: корь, малярия, пневмония, гепатит В, желтая лихорадка. Ротавирус, о котором я даже не слыхал, каждый год убивает полмиллиона детей – и все это не в США. Мы были потрясены. Мы подумали, что если миллионы детей умирали и их можно было спасти, мир в первую очередь постарался бы создать и доставить лекарства для спасения этих детей. Но это не было сделано.