– Слава богу, Мамэ ничего не знает, – вздохнула Колетт, откидывая назад светлые седеющие волосы.

– О, Мамэ знает все, – бросила Зоэ тоненьким голоском.

Ее щеки раскраснелись, но она не опустила глаз:

– Она сама рассказала мне все, что случилось. Я ничего не знала про маленького мальчика – наверное, маме очень бы не хотелось, чтобы мне об этом стало известно, она нарочно умолчала об этой части истории. Но Мамэ сказала мне все.

Зоэ продолжила:

– Она знала с самого начала, с тех пор как консьержка доложила ей, что Сара возвращалась. Мамэ сказала, что дедушке все время снились кошмары про мертвого мальчика в его комнате. Она сказала, что было ужасно все знать и не иметь возможности поговорить об этом ни с мужем, ни с сыном, ни позже со своей семьей. Она сказала, что все это очень изменило моего прадедушку, ранило его так глубоко, что он не мог ни с кем поделиться, даже с ней.

Я повернулась к свекру. Ошеломленный, он не спускал с Зоэ глаз.

– Она знала? Все эти годы она знала?

Зоэ кивнула:

– Мамэ сказала мне, что было ужасно носить в себе этот секрет, и она все время думала о той девочке, а теперь рада, что может разделить это со мной. А еще она сказала, что мы должны были поговорить об этом раньше, должны были сделать то, что сделала мама, что мы не должны были ждать. Мы должны были отыскать семью этой девочки. Мы были не правы, замалчивая это все. Вот что она мне сказала. Прямо перед тем, как с ней случился удар.

Последовало долгое мучительное молчание.

Зоэ встала, оглядев по очереди Колетт, Эдуара, своих теток и отца. И наконец, меня.

– Я хочу сказать о другом, – добавила она, непринужденно переходя с французского на английский, причем на сильно американизированный английский. – Мне плевать, что подумают некоторые. Мне плевать, что вы думаете, будто мама не права и что она сделала глупость. А вот я горжусь ее поступком. Я горжусь тем, что она нашла Уильяма и все ему рассказала. Вы даже представить себе не можете, чего ей это стоило и какой силы воли потребовало. И знаете что? Когда я вырасту, я хочу стать такой, как она. Я хочу стать матерью, которой будут гордиться ее дети. Спокойной ночи.

Она сделала забавный книксен и вышла, аккуратно прикрыв дверь.

Мы долгое время молчали. Лицо Колетт каменело на глазах. Лаура поправляла макияж, глядя в карманное зеркальце. Сесиль выглядела потрясенной.

Бертран не произнес ни слова. Он стоял лицом к окну, сцепив руки за спиной. Он ни разу на меня не взглянул. Ни на меня, ни на кого-то другого.

Эдуар встал, подошел ко мне и погладил по волосам с чисто отцовской нежностью. Его бледно-голубые глаза прищурились, когда он, глядя на меня, наклонился и прошептал мне на ухо: