Я ждала этого давно – с того самого момента. Я делю свое время между бдением в ее комнате и сном у входной двери с ножом под подушкой. Я накидываю шаль на плечи и встречаю его у главных ворот. Я не позволю ему сделать ни единого шага дальше.

Гонец склоняет голову и протягивает мне письмо. Конверт отмечен печатью семьи Камидза: белая хризантема с фиолетовым центром.

– Пожалуйста, имейте в виду, Аямэ-сан, что это ее первое и единственное предупреждение.

Я хочу разозлиться, но не могу. Я вообще больше ничего не чувствую.

Я знаю Акиру со дня его рождения. Я держала его на руках, когда мне было пять лет, и пела ему перед сном. Я наблюдала, как он превращается из любящего, счастливого маленького мальчика в скрытного молчаливого ребенка. Когда он уехал в Киото, я думала, что все кончено. Я даже пошла работать в другую благородную семью. А потом он вернулся за мной и попросил вести его хозяйство; сказал, что больше никому его не доверит.

И все эти годы я за ним присматривала. Как моя мать за его отцом.

Каждый день я приносила ему кофе, и каждый день он смотрел на меня, мягко улыбался и говорил:

– Спасибо, Аямэ. Ты всегда так хорошо обо мне заботишься.

Каждый день я притворялась, что не была отчаянно, страстно, невозможно влюблена. Потому что я прислуга. А он… он…

Я не могу представить себе мир без него.

Я сжимаю письмо холодными руками.

– Эта женщина сюда не явится, – говорю я яростным шепотом. – Об этом не может быть и речи.

На губах гонца тонкая улыбка.

– Проследи, чтобы она прочитала. Моя госпожа ждет скорого ответа.

Меня трясет.

– Насколько скорого?

– Три дня.

Он снова кланяется, поворачивается и исчезает в тумане.

Я возвращаюсь в дом.