– Я почти ничего не видела с чердака.

Ноа ошеломленно посмотрел на нее.

– Что? Тебя держали на чердаке?

– Да.

– Так нельзя! Нельзя держать ребенка на чердаке!

Нори рассмеялась.

– Мои родственники могли и держали.

Он побледнел.

– Но почему? Ты же не единственная незаконнорожденная в Японии.

Нори показала ему свои руки. Его взгляд упал на гладкую кожу, загорелую до кокосового цвета от долгого пребывания на солнце.

– Из-за этого, – просто сказала она.

– Из-за твоей кожи?

– Да.

Ноа смотрел на нее широко раскрытыми голубыми глазами.

– Но в этом нет ничего плохого.

– Моя бабушка думала иначе. Она считала это признаком неполноценности, знаком всему миру, что во мне течет чужая, предательская кровь.

– Ты ведь не веришь? Ты не веришь ее словам?

Прежде чем она успела отреагировать, Ноа вскочил со стула и опустился перед ней на колени. Провел бледными пальцами по ее руке, перевернул ее ладонь и прижал к своей.

– Это первое, что я заметил в тебе, – признался он. – Гладкая, как жемчужина, чудесного цвета кожа.

Ее глаза наполнились слезами, и она отдернула руку.