Теперь Нори действительно не могла дышать. Ноа взял ее за руку, и она была слишком ошеломлена, чтобы протестовать.

– А еще я знаю, что мне нравится, как ты напеваешь по утрам, – продолжал он, и хотя его рука дрожала, голос звучал уверенно. – Мне нравится, как твои кудри отказываются ложиться набок. Мне нравится, что ты думаешь, будто мед лучше бриллиантов. Мне нравится, как ты нежна со всеми Божьими созданиями. Я люблю твой острый ум и твое стойкое сердце. Я люблю… Боже, я люблю в тебе все, Нори! Даже то, чего я не хотел бы любить. Я люблю тебя больше, чем… чем все, о чем я когда-либо мог мечтать. Вот почему я знаю, что это чувство настоящее. Потому что я никогда не мог себе представить ничего подобного. Я никогда не мог себе представить тебя. – Он отпустил ее руку.

Его красивое лицо превратилось в напряженную маску. Он поцеловал ее, всего один раз, и она почувствовала глухую пульсацию в самой сердцевине своего существа.

– Выходи за меня замуж.

Ее рот открылся и закрылся.

– Если ты не хочешь меня, я уеду, – тихо сказал Ноа. – Нет смысла пытаться тебя избегать. Ты для меня все.

Он в последний раз вымучил улыбку и вернулся в дом.

Нори опустилась на землю и закрыла лицо руками.

Иди за ним.

Вставай. Вставай.

Но она не могла.

* * *

На следующее утро Элис нашла ее сидящей у камина в кабинете.

– Ноа собирает вещи, – сказала она. – Можешь сказать мне почему?

Нори тихо застонала.

Элис села рядом с ней.

– Он признался в любви, да?

Она кивнула.