Леонард замолкает, смотрит под ноги. Глубоко вздыхает, поднимает взгляд.

Потом Джина заболела раком. Плохим раком, раком костей, она болела тяжело и быстро умерла. За три каких-то месяца из самой красивой женщины планеты она превратилась в ходячий скелет, и этот рак убил не только ее, он убил, можно сказать, и нас с Микеланджело.

Он качает головой, смотрит в даль озера.

Все изменилось. Микеланджело потерял интерес к делам и полностью переложил их на меня. Виделись мы с ним нечасто. Думаю, мы с ним слишком напоминали друг другу о нашей потере. Это были чертовски печальные годы. Мы оба стали больше пить, больше увлекаться кокаином, но Микеланджело совсем слетел с катушек.

Однажды мне потребовалось встретиться с ним, обсудить какой-то вопрос, и я приехал к нему. Я не был у него несколько месяцев, и, когда переступил порог дома, меня чуть не стошнило. На подзеркальных столиках валяются скрученные купюры со следами кокаина, повсюду бутылки и банки, в каждой комнате груды мусора, блондинки с большими силиконовыми сиськами спят на диванах и возле бассейна. Я прошел к нему в комнату, он сидел там с парой девиц и кучей отравы. Я прогнал девиц, его вывел к бассейну, усадил, посмотрел ему в глаза и сказал – Мики, тебе должно быть чертовски стыдно за себя. За то, как ты живешь, ты ведь оскверняешь память своей жены. Джина уж точно не такой жизни желала тебе, и если сейчас она смотрит на тебя с небес, то наверняка заливается горючими слезами.

Он ни слова мне не ответил. Просто развернулся и ушел из дома. Я понятия не имел, куда он ушел, ничего вообще о нем не слышал, поэтому начал оплакивать его. Оплакивал его я примерно так же, как он Джину. Напивался, торчал, делал много всяких глупостей.

Примерно через год сплю я в своей кровати и слышу – в доме кто-то есть. У меня под подушкой на всякий случай всегда лежит пистолет, поэтому я достал его и пошел с обходом по комнатам. Слышу шум на кухне, захожу – там Микеланджело, похудел килограммов на двадцать, выглядит прекрасно, здоровее, чем когда-либо. Он посмотрел на меня и поинтересовался, почему в холодильнике шаром покати.

Я обнял его, спросил, где он пропадал, а он говорит, что был в этой самой клинике, где мы с тобой сейчас. Сказал, что после тех моих слов он решил поехать в пустыню и там вышибить себе мозги, но не смог. Он решил, что если умирать, то нужно это сделать так, как он прожил почти всю жизнь – то есть с честью и достоинством. Он слышал об этой клинике и решил отправиться сюда. Купил карту, приехал из Вегаса и оставался тут, пока не поправился. Потом сел в автомобиль и путешествовал несколько месяцев, повидал Белый дом, и Кей Уэст, и Бурбон-стрит, и Аляску. Повидал все, что мечтал повидать, но раньше не успел. Он приехал ко мне сказать, что собирается в отставку, а мне советует лечь в клинику. Сказал, что эта клиника изменила его жизнь. Сказал, что завязать было нелегко, труднее всего в жизни, но это и самое лучшее, что с ним случилось в жизни, если не считать встречи с Джиной. Он советовал мне последовать его примеру, сказал, что не отстанет от меня, пока я не соглашусь.