Вода льется на голое мясо и окрашивается в розовый цвет. Розовый поток хлынул в слив, за ним другой. Холод воды умеряет боль, Ярость доедает ее остатки, облизывается и убирается восвояси. Я стою, жду. Мою руки. Все вокруг ярко-розовое. Кровь течет.

Через несколько минут рана затягивается, сосуды перестают кровоточить. Палец дергается. Все не так уж плохо. Лучше пусть палец дергается, чем накатывает приступ Ярости. Лучше уж кормить Ярость болью, чем выпускать дикого зверя на волю.

Закрываю воду, достаю ногу из раковины, возвращаюсь к своей кровати. Надеваю носок, надеваю ботинок. Выхожу из комнаты.

Скоро десять, мне пора. Прохожу через отделение. Все высыпали из палат. Смотрят телевизор, играют в карты, курят сигареты, болтают, ждут телефонных звонков. Леонард стоит в телефонной кабинке, слышу, как он жалуется на здешнюю жизнь. Жалуется, но правил не нарушает. В отличие от многих тут.

Наливаю чашку кофе. На нижнем ярусе стоит человек в черных тренировочных штанах и черной футболке, прислонился к стене. Ему лет двадцать пять, и, несмотря на худобу, выглядит он крепким. Курит и рассматривает меня. Этот тип кажется мне знакомым, хотя не понимаю, откуда, и еще угрожающим, хотя не понимаю, почему. Он просто стоит и смотрит на меня. Я принимаю вызов, начинаю смотреть в ответ. В его взгляде нет особого интереса, он думает о чем-то своем. Почему-то его облик кажется мне знакомым и угрожающим. Не понимаю, почему.

Он усмехается, отходит от стены, отводит взгляд в сторону, направляется к дивану перед телевизором и садится. Я наблюдаю за тем, как он это проделывает. Я принимаю вызов, у меня такое чувство, что это только начало.

Возвращаюсь в палату с чашкой кофе. Майлз сидит на кровати, протирает кларнет. Поднимает голову, когда я вхожу.

Как ты, Майлз?

В порядке. А ты?

Тоже.

Сажусь на кровать, натягиваю верхнюю одежду.

Как прошла вечерняя встреча с родителями?

Прекрасно, можно сказать.

Как они себя чувствуют?

Не так ужасно, как я опасался, но вообще-то плохо.

Как ты себя чувствуешь?

Примерно так же, как они.

Но сильнее всего стыд, наверное?

Пожалуй.

Стыд – ужасная штука. Неизбежная и ужасная.