Он выбегает из комнаты. Вроде как раньше, да не так. Он улыбается, а не плачет, все смеются, но смеются не так, как раньше, совсем не так. Он выбегает свободным и трезвым. Перед ним простирается прекрасное, светлое будущее.

Аплодисменты и одобрительные возгласы стихают, все радуются и смеются, начинают потихоньку расходиться. Я вижу, как Майлз подходит к Леонарду, хлопает его по плечу, и они вместе направляются к двери. Я беру свой кофе, иду к телефону, захожу в кабинку и закрываю дверь. Поднимаю трубку и начинаю делать звонки. Звоню Брату. Он спрашивает, как мы поладили с Матерью и Отцом. Я отвечаю – лучше, чем ожидал. Он говорит – вот и хорошо, будь молодцом, они приехали, потому что любят тебя. Я говорю – стараюсь, а он говорит – вот-вот, старайся. Я говорю – конечно. Прошу его передать привет Кирку и Джулии, он говорит – конечно. Вешаю трубку.

Звоню Кевину. Кевин живет в Чикаго. Он что-то вопит в трубку, ручаюсь, что он пьян. Мне и противно, и завидно. Он свободен. Он выпивает. Воображаю стакан в его руке, спиртное на его губах, его ощущения, ощущения, ощущения. Спрашиваю – ну, как там Чикаго. Он отвечает – сейчас холодно. Спрашиваю – а мне бы понравилось в Чикаго, как он считает. Он отвечает – еще бы, тут куча темных закоулков и укромных мест, где можно спрятаться. Я отвечаю – не собираюсь я прятаться, собираюсь сесть в тюрьму. Он говорит – ты спятил, старик, на хер тебе тюрьма, не к ночи будь помянута. Я говорю – нужно отсидеть, а когда выйду из тюрьмы, приеду к вам в Чикаго. Он говорит – ну ладно, круто, если чего надо, я всегда помогу, и остановиться можешь у меня, когда приедешь к нам в Чикаго. Я говорю – спасибо, мы прощаемся. Он пьяный. Мне и противно, и завидно.

Звоню ее подругам. Они стали и моими тоже. Эми, Люсинда, Кортни. Разговор со всеми строится под копирку. Как ты – я хорошо. Я как раз вспоминала о тебе – спасибо, очень приятно. Тебе чего-нибудь надо – спасибо, ничего. Говорят сдержанно, напряженно. Словно им известно что-то, о чем не упоминают при мне. Они это чувствуют, я это чувствую. Лучше этой темы не касаться, я и не касаюсь, они тоже. Теперь это не мое дело. Все трое говорят, что любят меня. Не в романтическом смысле, а просто как люди любят тех, с кем вместе многое пережили и перестрадали. Они пережили и перестрадали вместе со мной. Я отвечаю, что тоже люблю их, и это правда. После разговора с ними с тремя я чувствую себя лучше. Не из-за их отношения к ней, а из-за их отношения ко мне.

Со звонками покончено. Я сделал достаточно звонков, теперь весть обо мне разлетится среди тех, кому интересно. Выхожу из отделения, иду по коридорам, вдоль стеклянного коридора, который разделяет мужскую и женскую половину столовой. Высматриваю Лилли, она сидит за столом, с приятельницами. Смотрит на меня. Глаза у нее красные, опухшие. На щеках свежие следы от слез, только что вытертых. Ее руки дрожат. Смотрит на меня так, словно желает мне смерти.