Ужасная история, Джеймс.

Знаю.

Что ты чувствовал, когда рассказывал ее?

Какая-то часть внутри меня по-прежнему находит ее смешной. Но по большому счету мне стыдно.

Как ты думаешь, что чувствует твоя Мать?

Я смотрю на Мать. Она смотрит в пол, сдерживает слезы.

Я думаю, ей очень плохо.

Почему?

Потому что это очень унизительно. Хочешь отчитать своего ребенка за наркотики, а он смеется, хочешь наказать его, а в результате летишь вверх тормашками на пол.

Джоанна смотрит на Мать.

Это так, Линн?

Мать поднимает голову, ее губы дрожат.

Да, так.

Ты считаешь, что эта история на самом деле про наркотики и наказание?

Я говорю.

Нет.

А про что тогда?

Про желание контролировать.

Почему ты так считаешь?

Она рылась в моих вещах, читала мои письма, потому что хотела знать, что я делаю, значит, хотела контролировать меня. Заставляла меня сказать, что в пакете, хотя прекрасно знала, что в нем, это тоже из желания управлять мной. А когда она упала после того, как ударила меня ногой, она расстроилась не из-за того, что упала, а из-за того, что поняла – она не может мной управлять.