Дэгни охватил ужас и одновременно восторг; сопротивляясь, она заключила Реардэна в объятия и впилась губами в его губы, понимая, что никогда еще не испытывала к нему столь сильного влечения.

Реардэн швырнул Дэгни на кровать. По содроганиям его тела она поняла, что произошедшее стало для него победой над соперником и одновременно капитуляцией перед ним, демонстрацией права собственности, переходящего при мысли о мужчине, которому брошен вызов, в неистовство, процессом превращения отвращения к познанному тем мужчиной наслаждению в напряжение, вызываемое наслаждением, переживаемым им самим, констатацией того, что он, Реардэн, одержал над тем, другим мужчиной верх посредством ее плоти. Дэгни ощущала присутствие Франциско через сознание Реардэна; ей казалось, что она отдается во власть сразу двоих мужчин, во власть того, что было в них общего и что она в обоих боготворила, — это была та основа, самая суть их личности, которая превратила ее любовь к каждому из них в преданность им обоим. Она также осознавала, что это открытый вызов окружавшему их миру с его упадническими настроениями, мятежом против мысли о напрасно прожитых днях и тщетной борьбе. Именно против этого Реардэн восстал и, находясь наедине с Дэгни в полутемной комнате, возвышающейся над руинами города, пытался сохранить свое последнее достояние.

Потом они лежали неподвижно, голова Реардэна покоилась на груди Дэгни. Свет далекой неоновой вывески слабыми вспышками отражался на потолке, прямо над Дэгни.

Реардэн притянул к себе руку Дэгни и, на долю секунды прижавшись к ее ладони, так нежно коснулся губами ее пальцев, что она не почувствовала, а скорее догадалась о том, что он сделал.

Спустя некоторое время Дэгни поднялась. Отыскав сигарету, она прикурила и жестом предложила ее Реардэну; все еще растянувшись на кровати, он утвердительно кивнул; Дэгни сунула сигарету ему в рот и прикурила еще одну для себя. Между ними установилось чувство глубокого покоя, интимность ни к чему не обязывающих жестов подчеркивала важность того, о чем оба молчали. Все уже сказано, думала она, зная, что подтверждение этому еще впереди.

От Дэгни не ускользнуло, что время от времени взгляд Реардэна устремлялся к входной двери и задерживался там, будто он все еще видел покинувшего комнату мужчину.

— Сказав правду, он мог мгновенно одолеть меня, — тихо заметил Реардэн. — Почему он не сделал этого?

Дэгни пожала плечами, разведя руки в беспомощной печали, поскольку они оба знали ответ.

— Он действительно очень много значил для тебя? — спросила она.