— Нет? Значит, ты пришел сюда по делу? Ставишь ловушку вроде той, которую в свое время приготовил для меня? Каким же образом ты собираешься обмануть Дэгни?

— Я пришел сюда… не для того, чтобы… решать деловые проблемы.

— В таком случае какова же цель твоего визита?

— Если вы все еще верите мне, могу сказать только, что в мои планы… не входят ни предательство, ни измена.

— Неужели ты считаешь, что можешь в моем присутствии упоминать слово «предательство»?

— Когда-нибудь я отвечу на этот вопрос. Но не сегодня.

— Тебе не по душе напоминание о прошлом? Ведь с тех пор ты старался держаться подальше от меня. Ты не ожидал столкнуться со мной здесь? И не хотел встречаться со мной лицом к лицу?

Однако Хэнк понимал, что Франциско, как никто другой, готов принять вызов, — он видел и прямой взгляд, ищущий встречи с его взглядом, и спокойное лицо, не выражавшее никаких эмоций, не молящее о помощи и защите, готовое выдержать все, что бы ни случилось. Хэнк видел открытый, смелый взгляд — лицо человека, которого он любил, который освободил его от чувства вины, — и поймал себя на мысли, что против воли это лицо завораживает и притягивает его, несмотря на нетерпение, с которым он весь этот месяц ждал встречи с Дэгни.

— Если тебе нечего скрывать, отчего ты не защищаешься? Почему ты здесь? И почему мой приход так потряс тебя?

— Прекрати, Хэнк! — крикнула Дэгни и отступила, осознав, что ожесточенность сейчас чрезвычайно опасна.

Мужчины обернулись в ее сторону.

— Позволь мне ответить первым, — тихо отозвался Франциско.

— Я же говорил тебе, что больше не хочу его видеть, — сказал Реардэн. — Мне жаль, что это происходит именно здесь. К тебе это никоим образом не относится, но с ним я должен рассчитаться.

— Если такова ваша цель, — с трудом проговорил Франциско, — то разве вы ее еще не достигли?

— В чем дело? — Лицо Реардэна застыло, его губы едва шевелились, однако в голосе звучали насмешливые нотки. — Значит, вот как ты просишь прощения?

Какую-то долю секунды Франциско молчал, сделав над собой еще большее усилие.

— Да… если хотите, — ответил он.

— А ты — ты проявил милосердие, когда распоряжался моим будущим?

— У вас есть все основания думать обо мне, как вам заблагорассудится. Но поскольку это не относится к мисс Таггарт… разрешите мне откланяться.

— Нет! Ты хочешь уйти от ответа, как все трусы? Хочешь удрать?