Я схватил его за руку и остановил, прежде чем он успел высказать до конца свои жестокие подозрения.
– Не переживай. Интервью для меня уже как глоток свободы: вы пришли сюда, я вызвал у вас интерес, смог рассказать, объяснить, кто я и кем был. Поверь, если ничего не изменится к лучшему, я не стану сокрушаться. Если мне суждено умереть здесь, я умру, когда придет время.
Нас перебивает комендант:
– Закончили? Все в порядке?
– В порядке, спасибо.
Я выпускаю руку журналиста и смотрю ему в глаза. Хочу надолго запомнить этот момент. И пусть наша встреча не окажется последней.
Он протягивает мне руку, чтобы попрощаться. Я обнимаю его, не обращая внимания на коменданта.
– Береги себя, не заставляй родных волноваться, – говорит он мне напоследок, осторожно высвобождаясь из моих объятий.
Я закрываю глаза, киваю и с легкой улыбкой говорю: “Не тревожься за меня”. Затем покидаю комнату и следую за комендантом в свою мрачную камеру.
Журналист проходит со мной десять шагов до белой железной двери, которая разделяет его жизнь и мою, и смотрит, как тяжелая дверь с грохотом затворяется за моей спиной.
Я оборачиваюсь и больше не вижу его.
Теперь я наедине с собой и своим существованием. Коридор, решетка, надзиратель открывает дверь в наш отсек. Другой надзиратель отпирает камеру и спрашивает, как прошло интервью, подшучивая надо мной: мол, теперь я стану знаменитым. Я молча улыбаюсь, жду, пока он закроет за мной дверь, и вот я снова в камере, растерянный и смущенный.
Я один в тесной одиночной камере. Бросаю папку с бумагами на стол, за которым ем и пишу, и растягиваюсь на железной койке, прикрученной к полу. Перевожу взгляд на маленький телевизор под потолком в углу, и сразу встаю. В голове не вертится ни одной мысли. Иду в крошечную уборную, умываюсь, снова падаю на койку. Не хочется делать ничего. Заложив руки за голову, смотрю на “Восход солнца” Моне, единственную репродукцию, которая висит на стене рядом с фотографиями моих племянников.
Вот и весь мой мир. Он здесь, в камере, где я провел последние двадцать два года своей никчемной жизни.
Джузеппе Грассонелли Постскриптум моему читателю
Джузеппе Грассонелли
Янаписал эту книгу не ради того, чтобы тешить свое самолюбие. Это не авантюрный роман о вендетте, страхе, азартных играх, деньгах, сексе и перестрелках.
Мною движет желание восстановить историю своей жизни. А впрочем, что такое литература? Разве это не стремление поделиться пережитым?